Чужие уроки — 2010

Не успели высохнуть чернила на SGP, как самые изобретательные члены ЕЭС приступили к поиску путей обхождения драконовских ограничений. Уже в том же — 1996 — году Италия изобрела и успешно апробировала на практике с помощью инвестиционного банка JP Morgan схему, за которую сегодня Евросоюз линчует Грецию.

Инструмент, использованный в 1996 году Италией (а впоследствии — и Грецией, а также Францией, Испанией, Португалией, Великобританией — да вообще всеми, кому не лень), назывался валютным свопом. Важное обстоятельство: ни в самом инструменте, ни в его практических модификациях никакого криминала, с точки зрения существующего законодательства, нет! Вернее, не было до 2007 года, когда Евросоюз, запаниковав от массового использования валютных свопов для камуфляжа реального дефицита бюджета, внес соответствующие ограничения в нормативы SGP. В любом случае все, что делали Италия в 1996 году и Греция в 2001-м, было полностью легально.

Не вдаваясь в частности биржевой теории, скажу лишь, что сама по себе сделка валютного свопа не предполагает извлечение прямой прибыли. Участники сделки получают лишь сравнительные преимущества (в терминологии Давида Рикардо) за счет исключения курсовых рисков.

Итальянская инновация валютного свопа, однако, предполагала прямую выгоду и для Апеннинского Сапожка, и для нью-йоркских банкиров. Эта выгода возникала за счет искусственного изменения обменного курса валют: государственные обязательства Италии, номинированные в иенах на общую сумму в 200 млрд, JP Morgan обменял на долларовые облигации в декабре 1996 года по курсу мая 1995 года. В результате Италия получила от банка несколько миллиардов долларов «курсовой разницы», которые, по сути, являлись скрытым кредитом. Выгода JP Morgan, в свою очередь, заключалась в последующих купонных платежах, их Италия выполняла по своим новым долларовым облигациям по завышенному (относительно старых облигаций в иенах) курсу.

Поскольку валютный своп формально не являлся кредитом, Италия продемонстрировала в отчетности прибыль от курсовой разницы валют — обстоятельство, позволившее ей элегантно вписаться в трехпроцентный норматив SGP по бюджетному дефициту.

В 2001 году Греция совместно с Goldman Sachs провернула аналогичную операцию. В результате валютного свопа облигаций, номинированных в долларах и иенах, на облигации в евро греческое правительство сократило долговые обязательства на 2,367 млрд евро. Это обстоятельство позволило Греции не только снизить долговое бремя со 105,3% до 103,7% (от ВВП), но и прибить ставку по купонным платежам с 7,4% в 2001 году до 6,4% в 2002-м. Goldman Sachs за свои «благодеяния», по слухам, получил от Греции около 300 млн долларов3.

Надо сказать, что сделка, в которую мертвой хваткой вцепились брюссельские бюрократы, явилась всего лишь скромным звеном в пышном веере творческих «гешефтов», с помощью которых бедная Греция пыталась на протяжении первого десятилетия нашего века хоть как-то продержаться на плаву в жесткой связке Евросоюза.

Так, валютному свопу с Goldman Sachs предшествовала (в 2000 году) сделка под кодовым названием «Ариадна», по которой Греция продала будущие доходы от розыгрышей государственных лотерей. В 2001 году операция «Аол» принесла стране вожделенный кэш в обмен на аэропортовские и шоссейные сборы на годы вперед.

У сделки с Goldman Sachs тоже было свое хитрое продолжение. В 2004 году инвестиционный банк сначала пересмотрел условия валютного свопа (скорректировав вниз купонную ставку по облигациям), а затем продал своп Национальному банку Греции (2005). В 2008-м Национальный банк (с помощью того же Голдмана) создал специальный фонд Titlos, которому передал на баланс все тот же валютный своп 2001 года. Titlos выпустил под залог свопа собственные облигации и передал их Национальному банку. Под занавес Национальный банк заложил облигации Titlos Европейскому Центробанку под щедрую кредитную линию.

Короче, греки крутились, как умели, и делали это вполне изобретательно. Главное же — не одни они! Крутились, собственно, все правительства Евросоюза, в той или иной мере балансируя между теоретически стройными, но лишенными жизни требованиями Брюсселя и реальными социальными нуждами своих народов. Италия, Испания, Великобритания и Португалия лихо секьюритизировали и монетизировали все, что только было возможно (и плохо лежало). Специализацией же Франции и Германии — станового хребта Евросоюза — стала творческая разработка концепции SPV — Special Purpose Vehicle (юрлиц целевого назначения).