Чужие воспоминания

— Соня, подъем! — Лэрзен тормошил меня за плечо, я делала вид, что сплю. Ну куда он так торопится, ничего не случится, если мы пробудем здесь еще часок. — Что, хочешь, как раньше, спать на моем плече? Боюсь, в этот раз не выйдет. Люди своеобразно воспринимают сценки, когда парень обнимает мужчину, мне такой славы не надо. Превратили бы тебя в ребенка — тогда, пожалуйста, а так изволь дремать на своем пони. А лучше вообще проснись. Кто обещал провести меня по злачным местам Медира?

— Я никаких злачных мест не обещала, — недовольно пробурчала я, открывая глаза.

— Свершилось! — хлопнул в ладоши маг. — Не прошло и года! А теперь шевелись, я хочу осмотреть город до заката. Начнем с того места, где ты жила.

Я хотела возразить, что это не самая лучшая идея, но предпочла промолчать. Оправила штаны и рубашку, протопала к умывальнику и глянула на себя в осколок зеркала. Выгляжу отвратительно.

— Лэрзен, — пригладив короткие волосы, я обернулась к своему спутнику, уничтожавшему последние следы нашего пребывания в комнате, — а долго мне еще быть Даном?

— У заклинания потенциал максимум еще на две недели. Что, уже надоело?

Я кивнула, уныло покосившись на сумку со своими новыми, ни разу не надетыми вещами. Не хотелось бы остаток жизни провести в чужой оболочке. Хоть что-нибудь свое у меня будет?

— Хорошо, сниму я его с тебя, — сжалился Лэрзен, кидая мне безрукавку. — На твой страх и риск. Будем надеяться, что медирский и лайонгский Наместники не дружат между собой. Погоди, не прыгай, я же не сказал, что прямо сейчас это сделаю. Потерпи пару дней.

От волнения, связанного с предстоящей встречей с родными местами, я практически не позавтракала — с некоторых пор, типичное начало моего утра. Даже и не вспомню, когда я в последний раз получала от еды удовольствие. А ведь я люблю готовить, не скажу, что великая кулинарка, способности у меня средние, зато делаю это с душой. Сколько раз я что-то мурлыкала себе под нос, орудуя сковородками на своей кухоньке! Неспешно пила утренний кофе в выходной, безмятежно строя планы на предстоящий день. Да что там в выходной, даже торопливо заглотанный перед работой завтрак и тот доставлял больше радости, чем мое теперешнее унылое движение челюстей.

Хорошо хоть волнение сегодня было окрашено в светлые тона. Волнение предвкушения.

Медир — город более открытый, чем Лайонг. В том смысле, что стражники дежурят у ворот для проформы, ни у кого документов не проверяют. И зелени в нем много, мы как раз в одном из зеленых окрайных районов жили. Отдельный собственный домик, небольшой сад… Жива ли еще моя любимая груша, которую мы с мамой посадили в день моей инициации — посвящения природой в девушку? Сколько мне тогда было, двенадцать?

Казалось, у меня остановилось, замерло сердце, когда я увидела сторожевые башни Медира. Квадратные, прочные, с детства ассоциировавшиеся у меня с надежностью и незыблемостью бытия, они опоясывали город, будто сжимали его в объятиях. Беспристрастные, равнодушные к людским тревогам.

Миллионы запахов, выкристаллизовавшихся в морозном воздухе и оттого ставшие необычайно яркими, сильными, четкими, разом ударили в нос. На глазах навернулись слезы.

Я старалась не плакать, честно старалась не плакать, но это было сильнее меня. Так и сидела, надвинув на голову капюшон, пригнувшись к шее пони, отвернувшись от Лэрзена.

Постыдная слабость только усилилась, когда я узнала начальника караула. Давний друг нашей семьи. И будто не изменился, все такой же крепкий, плечистый, энергичный — а ведь капрал уже не молод, он на десять лет старше отца. Странная, неправильная с точки зрения субординации у них была дружба: капрал и лейтенант, но они на чины не смотрели.

Капрал Нойт был частым гостем в нашем доме, всегда приносил мне какой-то гостинец; он всегда казался мне продолжением отца. Интересно, а поверил бы он в то, что дочь его закадычного друга стала преступницей? Может, стоит ему довериться, нужно же кому-то доверять, а то жить так тошно, что можно сразу в петлю…

Но, как бы мне ни хотелось, сейчас я не имела права выдать себя. Для всех — я мальчик, для всех я приезжий, чужак.

Ворота мы миновали без проблем: благонадежно выглядящих путников всегда пропускают, документами интересуются редко, разве что поступил какой-то запрос от местного отделения Имперского сыскного управления. Но оно у нас тихое, сонное, занимается в основном воришками, мошенниками и шарлатанами.

Под копытами гулко отдавалась мостовая — совсем как мое сердце.

Теперь я ехала впереди, показывая дорогу. Молчала, потому что знала: стоит заговорить, как разрыдаюсь в голос.

По центральной улице до первого перекрёстка, направо по бульвару, пересечь Факельную площадь, нырнуть в тень улицы лавочников, выбрать первый поворот налево, по переулку до Восточной дороги и далее, не сворачивая.

Вот он, наш квартал.

Время остановилось, я снова иду в школу, а родители (сегодня мать оставалась на ночь) что-то говорят мне вслед.