Чужими руками

Люди и андроиды очутились в облаке едкого дыма. Платон зажмурил глаза, закашлялся, давясь ядовитой атмосферой, зажал пальцами нос и встал на ноги. Когда задержанный в груди воздух иссяк, Рассольников, мысленно прочитав молитву, вдохнул — ничего, остался жив. Тогда он рискнул приоткрыть глаза. На месте легковушки виднелась груда жести — по ней словно асфальтовый каток прошелся. Из груды тянулась, скреблась по тротуару покореженная рука нежно-салатного цвета. Была она метра три длиной. Присоска на конце руки держала похожую на серп блестящую загогулину. Археолог узнал чепальский деструктор — страшное оружие, способное мгновенно перемешать молекулы любого существа или предмета.

Длиннющая рука дернулась в последний раз и замерла. Больше в расплющенной машине ничто не шевелилось. Мальчишки очнулись от шока и с душераздирающим визгом бросились бежать. Рассольников ощутил, как по спине, поднимаясь к загривку, запоздало поползли мурашки.

«Типичное уличное покушение, — успокаивал себя Рассольников. — Ничего особенного. И чего бы я стоил как черный археолог, не имей конкурентов? Одно не понятно: кто этих-то разделал? Или сами виноваты — с оружием обращаться не умеют?»

Начиналась экспедиция на Тибет самым обычным образом.

Платон совершал пробежку до поселка Култышкина Заводь, куда два раза в неделю приезжала автолавка. Сегодня Рассольников купил шесть бутылок текилы, которую привозили по его спецзаказу, пачку крупной соли, коробку с экспресс-обедами «Быстрофф» и упаковки с ветчиной и сыром.

Бежать в Култышкину Заводь налегке да по утреннему холодку было сущим блаженством. Обратный путь с туго набитым рюкзаком особой радости не доставлял, зато можно было испытать законную гордость — для третьего тысячелетия это настоящий подвиг. Теперь все стало виртуальным: и норвежская селедка, и взаимная любовь. Не говоря уже о физических нагрузках.

Взъерошенного и употевшего Платона на пороге дома встретил рокочущий бас домашнего компьютера по имени Колобок. Через месяц бас наверняка станет дискантом или контральто — будь Колобок женщиной, он постоянно менял бы прическу и цвет волос.

— Привет тебе, хозяин! Почта есть. Особо важная — под грифом «ОуДжиЮ».

«ОуДжиЮ» означало Оксфордский Галактический Университет — организацию, для которой археология была наукой, а не только доходным бизнесом.

— Дай сначала умыться, — ответил археолог.

Приняв душ и переодевшись в просторные шорты и гавайку, Рассольников по деревянной лесенке поднялся на второй этаж. Там располагался рабочий кабинет, куда был путь заказан и подружкам, и собутыльникам Платона. А коллег-конкурентов археолог и на пушечный выстрел к дому не подпускал.

Рассольников уселся в черное рабочее кресло с антигравитатором. Если понадобится, на нем можно летать — быстро, хоть и недалеко. Затем Платон мысленно приказал Колобку вывести изображение на экран.

— Не в спешке счастье, торопыга хренов. Твой адресат просил тебя…— Комп сделал паузу, выдерживая ритм, — …поставить многослойную защиту. Вдобавок — быть бдительным как полк НКВД.

— А сразу ты не мог сказать? — укорил его Платон. — И сам защиту ты не мог поставить? — невольно он стал изъясняться в том же стиле.

— Помилосердствуй: все давно готово, — компьютер поспешно сменил тон. — Уверен будь: граница на замке.

Тихонько загудел зуммер, стены дома задрожали, естественное дневное освещение мигнуло, как древняя лампочка при перепаде напряжения, и кабинет словно погрузился в заросший пруд — в толщу зеленоватой, цветущей воды.

— Посторонняя активность не наблюдается. Коды не взломаны, — Колобок заговорил по-человечески.

Настенный экран вспыхнул, и перед археологом возникла фигура развалившегося в силовом кресле профессора Биттнера. Резко омолодившийся, утративший солидность профессор был похож на аспиранта.

— Звякни мне поскорее, — командным голосом произнес Биттнер. — Я дома. Закрытый канал зарезервирован. Счетчик щелкает. Будь добр, не истощай без нужды мой кошелек. — И Рассольников, и Биттнер, как все кондовые историки и археологи, употребляли множество ископаемых слов.

Экран опустел. Вместо господина Биттнера в интерьере там теперь была заставка — стереография джунглей планеты Великий Лес. Изображение не просто менялось — оно жило: ползучие лианы опутали, пытаясь раздавить, каракатицу-джабраила, прыгунец сигал с ветки на ветку, ветер раскачивал верхушки пальм-опахал, бордовые облака неслись по небу.

— Ну и су-у-ука…— с большим чувством протянул Платон. Генеральские интонации профессора выводили его .из себя, но приходилось терпеть — невыгодно портить отношения с Оксфордом.

Археолог вышел на коммутатор трансгалактической связи. С экрана ему улыбнулось прекрасное личико виртуальной операторши.

— Здравствуйте, мистер Рассольников. Мы ждали вашего звонка. Вас устраивает стандартный набор защитных программ, которые мы обновляем ежечасно… или вы располагаете чем-нибудь особенным?

Платон ответил не раздумывая:

— Конечно, устраивает.

Виртуальная девушка просияла; она была восхитительна. Как жаль, что она не живая.

— Соединяю. Приятного разговора.