Чужими руками

Глава 14

Иду на сцену. Только теперь все могут разглядеть мой наряд. Слышу восхищенные стоны галерки. Не исключено, что хорошо подогретые мальчики при виде моего прозрачного облачения кончают.

Мужчины постарше прищурились. Значит, оценивают. Читаю в их глазах одно и то же: «А ведь кто-то её…» Да, мужики! Кто-то! Но не вы! Молодые девки обмирают от зависти. Представлю, как им хочется выглядеть так же. Те, что постарше, разделились. Одни улыбаются по-доброму. И даже поощрительно: молодец, Зойка! Царствуй, пока молодая! Другие, во главе со старой ведьмой Илларионовной, не скрывают гнев праведниц. В прошлом грешницы, на которых пробу негде ставить, они теперь моралистки – дальше некуда. Я для них – как красная тряпка для быка. Глаза лицемерок сверкают нескрываемой ненавистью.

Молнии их ненавидящих очей не подожгли мое платье. Я не покрываюсь пятнами стыда от того, что прочитала сокровенные мысли мужиков. Прохожу, как королева, на сцену. Босс ждет меня с грамотой в руке. Светочка с пачкой таких же бумажек – за его спиной. Оба улыбаются. Петр Ильич с чувством жмет мне руку, в другую сует грамоту:

– Спасибо, Зоя Андреевна, за добросовестный труд!

Делаю вид, что читаю текст. Потом перевожу взгляд на начальство. Смотрю на него невинным взором третьеклассницы:

– Петр Ильич! А почему тут не написано, что грамота – за минет?

Шеф мгновенно покрывается испариной, будто сцена по мановению неведомого фокусника превратилась в полок русской бани. Прозрачная капля сбегает на кончик ноздреватого носа и дрожит, готовая сорваться. Но Петр Ильич – настоящий российский бизнесмен. И потому мгновенно приходит в себя. Бросает быстрый взгляд в сторону жены – не слышала ли та мою реплику? – и, убедившись, что кастрация ему в ближайшее время не грозит, делает шаг в сторону, чтобы широкой спиной заслонить от меня микрофон. Не переставая улыбаться, зло цедит сквозь зубы:

– Нажралась, мерзавка? Пошла вон! Потом поговорим!

Улыбаюсь ему в ответ:

– Ах, как страшно!

Быстро прохожу ему за спину и беру микрофон. Победно смотрю на него. Ну и что ты будешь делать теперь?

Босс что-то командует через плечо мордовороту. Славик мчится к оркестру. Подношу микрофон к губам:

– Прошу внимания!

Зал мгновенно затихает, как парализованный. Все головы поворачиваются ко мне. В глазах удивление и недоумение. Петр Ильич застыл, как замороженный. Только желваки на щеках играют. Чувствую: готов разорвать меня на части. Но не хочет устраивать внеплановое шоу. Светочка охает и прижимает к лицу листочки со сценарием.

Наклоняюсь к микрофону и начинаю говорить. Мой голос переполнен вдохновением:

– Дорогие мои друзья! Мы собрались здесь, чтобы отметить очередной юбилей нашей фирмы. Я говорю «нашей», хотя на деле никакая он не наша. Потому что никто из нас, кроме уважаемого Петра Ильича, не является ее владельцем. Тем не менее я называю фирму «нашей». Потому что каждый день мы приходим в нее и от зари до зари батрачим на дядю по полной схеме. Чтобы пирог на столе дяди был все больше и вкуснее. А он за это щедро одаривает нас крошками от пирога. То есть зарплатой.

Кто-то хихикнул. Амвросиевич делает вид, что смущен, и наклоняет голову. Но я-то знаю, что он таким образом прячет улыбку. Бурно реагирует молодежь.

Вижу, как Илларионовна наклоняется к уху жены босса и что-то шепчет, бросая на меня пышущие гневом взгляды.

– Мы собрались здесь, чтобы… – пытаюсь продолжать, но замечаю, что микрофон не работает.

Несколько раз дую в него, но динамики не откликаются на мои потуги. На секунду теряюсь. Но быстро прихожу в себя. Оглядываюсь в сторону оркестра. От музыкантов ко мне идет Славик. По его гадливой улыбочке понимаю, что он отрубил звук.

– Включи на минутку! – говорю ему, пытаясь подкупить его одной из самых действенных в моем арсенале улыбок. – Я главное еще не сказала.

– Ваше выступление закончено, Зоя Андреевна! – вежливо отвечает мордоворот.

Все с той же гадливой улыбочкой на лице он левой рукой сильно сжимает мое плечо. Едва не вскрикиваю от боли.

– Улыбайтесь, Зоя Андреевна! – цедит сквозь зубы бодигард. – Не надо портить людям настроение. Не то я нечаянно сломаю вам руку! – С этими словами он отбирает у меня микрофон. Сопротивляться грубой силе бессмысленно. – А теперь – вперед! – все с той же ухмылкой говорит мордоворот. – Я вас провожу!

Он разворачивает меня лицом к ведущим в зал ступенькам. Моя рука все еще в крепких тисках его железных пальцев. Плечо ломит от сильной боли.

– Отпусти руку! – негромко прошу его, с трудом сдерживая стон. – Больно!

– Будешь паинькой?

Кусая губы, киваю. Хватка мордоворота ослабевает. Но не настолько, чтобы можно было его ослушаться. Мы спускаемся в зал.

– Если пообещаешь вести себя прилично – провожу тебя за стол, – шепчет Славик. – Обманывать не рекомендую!

– Я сейчас закричу!