Чужими руками

Я не большая любительница готовить. Василий порой ворчит, что надоели ему сосиски да пельмени. Конечно, под настроение, я могу выпендриться и заварганить что-нибудь эдакое! Но не сегодня. Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Наверное, это правда. Но меня и раньше не слишком беспокоило состояние Васиного сердца. А после сегодняшней новости – оно мне и вовсе по периметру. После бурного секса мужики обычно жрать хотят, как волки в морозную зиму. Лизка его, конечно, накормит. Но пока он домой доберется, снова оголодает. Ну что ж, пусть жрет что есть. На меня он сегодня, конечно, не посмотрит. Хотя говорят, что умные мужики, вернувшись от чужой бабы, своей жене хоть из последних сил, но респект оказывают. Так что запросто может быть, что Вася сегодня проявит ко мне интерес. Дать? Или отфутболить?

В коридоре оживает телефон. Орбакайте словно издевается надо мной: «Губки бантиком, бровки домиком…» Черт! Надо поменять мелодию! На ходу вытирая фартуком руки, иду к телефону. Бросаю взгляд на часы. Половина десятого. Пожалуй, кроме Васи, звонить некому.

В трубке пьяненький голос Ленчика:

– Зой! Привет! Не разбудил?

– Нет, Ленчик. Не сплю. Какой же сон, когда любимого дома нет? Хожу от окна к окну, руки ломаю. Вот только что голову мокрым полотенцем обвязала. Чтобы не треснула от дум безрадостных да тревожных.

– Тебе Василий сказал, что я машину купил?

– Ах да! Поздравляю, Леня!

– Спасибо. Так вот. Мы с Васей и еще соседями по гаражу там же, в гараже, это дело обмыли.

Вот она, мужская солидарность! Как в том анекдоте: «Мой у тебя вчера был?» – «А он и сейчас у меня!» Мне становится весело.

– Молодцы! – искренне хвалю Леню. – Поссать на заднее колесо не забыли?

– Все сделали как надо! Но… вышла одна неувязочка… Васек сил не рассчитал. Но я его четко до дома доволок. Сейчас он спит. Ты уж не ругай его завтра. На радостях ведь… За меня порадовался человек.

– Да ладно, Ленчик. Прощу. Анечка-то дома?

– А где ж ей быть? – удивляется мой собеседник.

– Так позови!

– Один секунд! Так ты, Зой… это… на Васю-то не сердись…

– Да не волнуйся ты! Разберемся! Давай Анну!

Слышу, как трубка стукнулась о столик. Потом голос Лени: «Аня! Возьми телефон! Зоя с тобой поговорить хочет!»

С трубкой около уха смотрю в зеркало на свою улыбку. Издевательская, прямо скажем, улыбочка. А какая еще должна быть, если я мужнину хитрость просекла? Нету Васи у Леньки! Он сейчас в Лизкиных объятиях нежится. И хорошо ему с ней! Так, что домой уходить не хочется! Но нарываться на скандал Вася тоже не хочет. Потому и подговорил Леньку наврать мне. Отмазка неплохая, прямо скажем. И повод серьезный. Друзья не каждый день машины покупают. И то, что он якобы нажрался до бесчувствия, – тоже грамотный ход. Подойди Вася к телефону, я уже после трех слов поняла бы, врет или правду говорит. А тут – не мог. Не в состоянии был.

А что, если испортить ему кайф? Сказать Аньке: на фиг вам в квартире этот алик нужен? Сейчас приеду и заберу! Думал Вася о возможности такого поворота? Или нет? Ведь, если так скажу – придется Ленечке срочно Ваську предупредить. Знать бы, где Лизка остановилась! Сколько Васе до Ленькиного дома добираться? Или я раньше приеду? Во, сюжет!

Терпеливо жду, когда Анька возьмет трубку. То, что она с ними в сговоре, – сто пудов! Меня это не задевает. Мы с Анькой не подруги. Видимся, когда семьями встречаемся. Говорим о чем-то, пока мужики футбол или биатлон смотрят. Но душу ни она, ни я не открываем. Посидели, вина попили, поболтали ни о чем – и расстались.

– Алло! Зоя?

– Привет, Анечка! Поздравляю с обновкой!

– Спасибо!

– Жаль только, что мой клоун вам настроение испортил!

– Да все нормально, Зоя! Он у тебя спокойный. Повинился. «Прости, Аннушка, но я сегодня никакой». И понимает, что до дома не доберется. Можно, говорит, я у вас подремлю? Уложили. Все чин чином! Ты не волнуйся.

Делаю вид, что почти не сержусь на него. Говорим ни о чем пару минут. И прощаемся.

Кладу трубку. Да, Анька. Ты, оказывается, тот еще конспиратор. Врала – куда там Ленчику! Уверенно говорила. И главное, спокойно. Далеко нам, бабам, до мужской солидарности.

Остаток вечера сижу перед теликом. Смотрю какую-то муть, не вникая в содержание. В какой-то момент мелькает мысль: а чего это я одна сижу? Мужа в доме нет. Он с милашкой забавляется. А я как сирота казанская. Не позвонить ли Супермену? А что? Ваське сегодня не до меня. А если и появится – хотя с чего бы это? – мне есть что ответить.

Сначала мне эта мысль кажется интересной. И больше всего – гипотетическая сцена появления в спальне Василия в самый, так сказать, кульминационный момент. Хотелось бы Васины глаза в эту секунду увидеть.

Но не стоит вызывать Супермена. Приехать-то он приедет. Если, конечно, не лежит сейчас в объятиях радистки Кэт. Ох, не случайно он ее так назвал. Зигмунд Фрейд жив! Не буду звонить Семену. Во-первых, он сегодня уже не боец. А во-вторых… Настроение у меня немножко не то. Дело не в измене Василия. Дело в Лизке. Зачем она в моей квартире появлялась? Потрахаться, что ли, было негде? Странно все это… И зачем она вообще приехала?

Ищу отгадки почти до двенадцати. Вопросы свербят в голове, когда я сижу перед экраном телевизора и когда иду на кухню, чтобы съесть банан и выпить чашку горячего молока. И в ванной, когда снимаю дневной макияж. И под душем. И даже тогда, когда уже лежу в темной комнате под одеялом. А потом я отключаюсь.