Чужое - человеческое

- Ой, молчи, страдание мое, только молчи, радостный. Я-то ведь знаю, что это писал ты. Еще никто не говорил мне таких слов. Слушай! - она сильно дернула меня за руку, - слушай меня. Сейчас Семужино будет, и ты со мной сходи. Ты - человек вольный, свободный - я это по глазам вижу. Ты легко идешь по земле - ой, как легко ты идешь, даже страшно мне стало. Ну, сходи сейчас со мной, я тебя любить буду!

Она выпростала из-под шалей свои полные гибкие руки и обняла меня за шею - совсем рядом я увидел ее глаза, прекрасные и лучистые, в каждом зрачке сверкало по звездочке, и, рассыпаясь своим необыкновенным смехом, она опять поцеловала меня. Губы ее вздрагивали. Она смеялась и целовала одновременно.

- Зачем глаза открываешь, когда целуешь? - как бы упрекнула она. - Ты хитрый, голубь. Скажи, хорошо я тебя целую?

Огни пристани наплывали на нас все ближе и ближе, уже по воде трепетали их маслянистые блики.

- А-а, - протянула цыганка, - боишься ты в табор идти. Так мы теперь не в таборе живем, мы деревней живем. Пароход ткнулся носом в трухлявые сваи пристани.

- Пойдем, - сказала цыганка, - ну, что стоишь?

- Иди, - ответил я, - а я. я дальше!

- Зачем же тогда, - она вскинула ресницы, - слова-то ронял такие? Всю меня зачем ты украсил?

- Иди, - повторил я, - иди, я не железный.

- А я - железная? Да?

- Прощай.

- Уже и прощай, выходит?

- Не спорь, на нас люди смотрят.

- А мне ли людей бояться, коли я себя уже боюсь. Давай руку - пойдем.

- Оставь меня, наконец.

- Да чтоб язык у тебя отсох за слова твои черные. Уже и - оставь!

- Слушай, уже все сошли. Ты опоздаешь.

- Ах ты, собака худая! Пойдем со мной. ну?

Я вырвал свою руку из ее рук и скрылся в каюте. Пароход медленно вздрогнул и отвалил от пристани. Тут ко мне подошел летчик.

- Вы нечестный человек, - жестким шепотом сказал он и врезал мне сильную пощечину.

Я ничего не ответил ему и, оглушенный, почти разбитый и смятый всем, что случилось, присел на лавку. Где-то подо мной дробно стучал гребной вал, бегущий к винту. Пароход, выходя на перекат, ревел сиреной.

Да, все это было чужое - не мое, не нужное мне.

У меня в кармане лежала повестка с вызовом в суд. Я ехал в город, чтобы разводиться с женщиной, которую я безумно любил и которая меня никогда не любила.