Чужое добро

Сопение с дерева стало более насыщенным, однако реплики не последовало. Точку зрения Шуна по этому поводу все усвоили с первого раза. Не с первого, так со второго (на всякий случай он ее повторил еще четырежды).

— Мы до сих пор живы, если ты об этом, — отозвался Ральдерик. — И до сих пор он не пытался нам навредить…

— Говори за себя! — раздался злобный голос сверху.

— А это он или она вообще? — задумался гном.

— Не знаю. Не проверял. Иди и посмотри, если смелости хватит.

— Лично я считаю, что в данный момент этот вопрос непринципиален…

— Вот-вот! — Шун попытался размять затекшие ноги.

В результате он чуть не свалился с дерева, поэтому, приготовившись стоически терпеть все мучения, впредь решил воздерживаться от таких опрометчивых и необдуманных поступков, как акробатика на хлипкой ветке.

— Я вообще не понял, а чего это мы вдруг так резко расслабились? — поинтересовался иролец. — Смотрите сами. Сначала мы в панике бежали по лесу…

— Неправда! Никакой паники не было!

— Хорошо. Сначала мы СТРАТЕГИЧЕСКИ отступали по лесу, ожидая нападения в любой момент и с любой стороны. Потом встретили собаку, порадовались и спокойно сели обедать. Где логика?

— Я не понимаю, что тебя не устраивает, — пожала плечами девушка.

— Меня тоже не устраивает, как вы тут милуетесь с этой зверюгой! У нее же на лбу написано, что это — жестокий и кровожадный убийца!

Все еще раз вгляделись в крайне озадаченную и слегка обиженную таким определением морду черного зверя и призадумались.

— По-моему, милейшая собака, — снова пожала плечами Филара.

— Что делать-то с ней будем?

— Ничего не будем. Как пришла, так пусть и уходит…

— Удивлен, что ты не предлагаешь ее зарубить, сжечь, а прах развеять по ветру…

— Дурак! Я добрый. Мне такие мысли даже в голову не приходят.

— А мне почему-то кажется, что она не захочет уходить…

— Ты не единственная, кому так кажется…

— Ну и что делать-то будем?

Решить будущую судьбу собаки им так и не удалось. Девушка предприняла неуверенную попытку убедить псину идти своей дорогой и была проигнорирована. Очевидно, животное твердо решило по одному ему только известным причинам составить путникам компанию. Не менее явной была и личность того, к кому пес питал наиболее теплые чувства. Это-то и составляло главную проблему. Все относились к шуновской кинофобии с пониманием, и даже Ральдерик не пытался шутить по этому поводу. Спускаться с дерева, пока под ним сидит огромная поскуливающая слюнявая собака, юноша наотрез отказывался, а та в свою очередь не соглашалась переключать свою любовь на кого-либо другого, продолжая преданно ждать внизу, не обращая внимания на многочисленные оскорбления и проклятья. Через какое-то время ситуация все же разрешилась. Шуну пообещали, что все сейчас встанут и уйдут, а пес останется, потому что его сердце принадлежит ему, и только ему. И предложили на выбор: либо парень спускается с дерева и идет со всеми, стараясь по возможности игнорировать нового попутчика, либо остается с животным наедине. Так что уже через полчаса небольшая процессия продолжила свой путь по заброшенной мощеной дороге.

— Ненавижу собак… Они все дуры и твари последние… — нервно бубнил рыжий кот, вжавшись в Филарину спину и стараясь не выпускать из поля зрения своего естественного врага.

Естественный враг, довольный собой и жизнью, весело трусил слева от Герани, очевидно, руководствуясь принципом «стерпится — слюбится».

— Во. Во. Почесала, почесала… И морда у нее противная… Так и врезал бы ей по башке… Вот так взял бы в руки кирпич и врезал бы… Лает еще ведь… Чего она на меня так смотрит?.. Почему я? Что я такого в жизни сделал? За что мне все это?! Не смотри на меня! Я сказал, не смотри на меня! Под ноги себе давай смотри, идиотина тупая… Да-да, правильно. Иди отсюда. У-у-у-у… Убил бы. Вернулась, сволочь такая… И язык из пасти висит. Мерзость какая…