Чужое добро

Кузнец очнулся от своих мыслей и, на ходу вытаскивая оружие, соскочил с лошади, присоединяясь к бою за собственную свободу. Численный перевес был большим. Вообще, удивительно, что для того, чтобы арестовать одного обычного человека, выделили около двадцати солдат. Шун, словно танцуя, шнырял между противниками, легко уклоняясь от всех адресованных ему ударов и непринужденно опрокидывая сильно уступавших ему в ловкости и скорости врагов. Герцог избрал самую обидную для блюстителей порядка манеру фехтования, банально издеваясь над ними. Иролец с гордостью осознал, что тоже дерется вполне достойно, хоть и без таких заморочек, как его друг и наставник.

Главный стражник что-то хрипло орал своим подчиненным, пинками поднимал валявшихся на земле и требовал, чтобы те снова шли в бой. Все разраставшаяся толпа жаждала зрелищ, и она их получала. Симпатии людей были явно на стороне троицы. Каждый раз, когда кого-то из солдат в очередной раз отшвыривало куда-то в сторону, народ принимался радостно орать и глумиться над проигрывавшей стороной. Ральдерик хохотал, вызывая бешеный скрежет зубов у главы враждебного отряда, беспомощно сжимавшего кулаки и не знавшего, как положить конец этому унижению. Герцог вдруг понял, что на самом деле очень любит народные гулянья. Так весело ему не было уже давно. Шун это заметил и довольно хмыкнул. «А ты все же не так уж и безнадежен!» — крикнул он гендевцу, когда траектории их движения вновь пересеклись в этой человеческой свалке. Дворянин сдул прядь волос со лба и счастливо подмигнул бывшему коту. Вот тогда главный стражник решил задействовать мозг.

— Бросайте мечи, иначе девка умрет! — раздался тихий, но хорошо слышный голос, перекрывший собой все остальные шумы.

Битва замерла. Обернувшись, Гудрон, Ральдерик и Шун увидели, что солдат стоял возле зачем-то слезшей с коня Филары, заломив ей одну руку за спину и приставив к горлу меч. Герань яростно ржал, пытаясь пробиться к хозяйке сквозь разделявшую их толпу. Девушка была бледна.

— Сволочь! — прошипел бывший кот, бросаясь в сторону пленницы.

Не моргнув и глазом, стражник надавил на конечность сильней, Филара вскрикнула и закусила губу. Юноше пришлось остановиться.

— Я повторяю, — спокойно сказал мужчина, приподнимая заложнице подбородок кончиком меча. — Сдавайтесь немедленно, иначе она умрет.

Все на площади замолчали, ожидая ответа оборонявшихся. Сильно помятые солдаты нерешительно топтались, испуганно направив оружие на своих противников, впрочем, сильно сомневаясь в его эффективности.

— Проклятье! — злобно выдохнул Ральдерик, испепеляя своего врага полным ненависти взглядом.

Два меча, звякнув, упали на мостовую. Самые сообразительные из охраны их тут же подобрали и отступили назад.

— Вот так гораздо лучше, — довольно осклабился стражник. — Арестовать всех! И гнома тоже.

Солдаты уже более уверенно направились к трем неподвижно стоявшим фигурам, не сводившим напряженных взглядов с девушки и удерживавшего ее мужчины. Дунгаф, поняв, что их сторона проиграла бой, равнодушно слез с Неветерка и стал спокойно дожидаться ареста. Главный блюститель порядка препоручил Филару заботам какого-то застенчивого подчиненного, легко догадавшегося, что ему не следует допускать вольностей в обращении с этой задержанной, если он хочет жить долго, счастливо и, по возможности, со всеми зубами и конечностями, а сам прогулочной походкой направился к окруженным бунтарям.

— Так-так, — процедил он, явно довольный собой, останавливаясь перед ними и гаденько ухмыляясь, разглядывая хмурые лица. — Сопротивление властям, значит?..

Реакции не последовало. Немного помолчав, стражник сжал ладонь в кулак и демонстративно ударил каждого из троих по лицу. Рука Шуна было дернулась, но, бросив краткий взгляд на принявшуюся вырываться Филару, он сумел сдержаться.

— Умный мальчик, — хмыкнул победитель, от чьих глаз это не укрылось. — Быстро учится.

Ральдерик наградил его взглядом, способном пробудить первобытный ужас в душе самого смелого человека, однако блюститель порядка лишь хладнокровно улыбнулся.

Примерно через час бывший кот уже тряс прутья тюремной решетки и орал: «Немедленно выпустите нас отсюда!» На вопли явился сонный тюремщик и, позевывая, поинтересовался:

— Чё надо?

— На каких основаниях нас арестовали?! — обрушился на него юноша.

— А я-то почем знаю? Мое дело вас сторожить, а не выяснять обстоятельства, при которых вы сюда загремели.

— Хотя бы в чем нас обвиняют? — не унимался энергичный молодой человек. — Вы мне можете ответить на это?!

— Конкретно тебя — в сопротивлении властям, нанесении телесных повреждений представителям органа правопорядка при исполнении ими служебных обязанностей, а также помощи лицу, подлежащему немедленному задержанию, — донесся откуда-то знакомый голос, и из-за угла вышел давешний главный стражник с вонючей папиросой в зубах

При виде его Шун по привычке угрожающе зашипел и напрягся. Все остальные, кроме ирольца, полностью проигнорировали его появление, продолжая заниматься своими делами.