Чужое гнездо

Растянувшись в тот же вечер на своем новом ложе, Джози вовсю наслаждалась комфортом. Еще никогда она не испытывала такого удовольствия, застилая постель, разглаживая простыни и загибая их уголки по-больничному, как учила ее мать.

Новую настольную лампу пришлось поставить на чемодан, превращенный ею в ночной столик с помощью широкой розовой юбки, которую она захватила с собой из дома. Еще сегодня утром Джози так и подмывало избавиться от нее, юбка казалась такой старомодной, но сейчас Джози была рада, что не сделала этого.

— Туалетный столик следующий, — удовлетворенно бормотала она. — Занавески, какой-нибудь красивый стульчик… А потом займемся гостиной…

Замечательно было иметь возможность в любое время принять ванну, хранить молоко, масло и другие продукты в прохладе холодильника, прижаться к батарее отопления, зная, что зимой ей будет здесь уютно и тепло!

Она стояла у окна, глядя на тихую, обсаженную деревьями улицу, подпевая звучащей по радио мелодии, и мечтала о том времени, когда ее квартира будет обставлена должным образом. Вскоре у нее появятся друзья, и она пригласит их к себе, чтобы они разделили с ней радость.

Джози чувствовала себя совершенно счастливой.

Глава двенадцатая

— Ты, должно быть, и есть Жожо?

У Джози отвисла челюсть, на короткое время она лишилась дара речи. Мужчина, непринужденно развалившийся на диванчике в студии, превосходил самые смелые ожидания по поводу того, как должен выглядеть знаменитый фотограф.

Марк Кинсэйл собственной персоной!

Ему было около тридцати, стройный, с прямыми волосами цвета воронова крыла до плеч. Кожу фотографа покрывал сильный загар, у него было удлиненное костистое лицо и орлиный нос. Марк Кинсэйл возлежал, словно римский патриций на ложе, хотя не имел ни лаврового венка, ни тоги. Однако его одежда разительно отличалась от той, в которой Джози привыкла видеть мужчин, даже поп-звезд с журнальных фотографий. На Марке были темно-зеленые вельветовые брюки, высокие башмаки из змеиной кожи и черный кожаный пиджак. Под пиджаком виднелась рубашка без ворота.

— Мистер Кинсэйл? — пролепетала Джози. — Меня действительно зовут Жожо. Я ведь не опоздала, верно?

Толкушка постоянно называл ее Жожо, и она сама начала пользоваться этим именем, поскольку оно, как ей казалось, звучало гораздо элегантнее, чем Джози. Но сейчас она вовсе не чувствовала себя элегантной, несмотря на то, что на ней были ее любимая черная мини-юбка с обтягивающим свитером в рубчик. Наверняка она выглядит сейчас нелепой рыжей пятнадцатилетней девчонкой из Фальмута, которая не имеет никаких оснований находиться возле такого известного человека. И уж тем более воображать, что он намеревается сделать из нее топ-модель.

— Убери из волос ленту, — приказал Кинсэйл, не меняя позы. — Мне не нравятся эти дурацкие повязки, они выглядят так, будто их позаимствовали в восемнадцатом веке.

Дрожащими руками Джози потянулась к затылку, чтобы развязать злосчастную ленту. Она давно заметила — все стильные девушки Лондона носят волосы стянутыми в пучок на затылке, как у Тома Джонса, и сама сделала так же. Внезапно ее охватил страх.

— А теперь опусти голову к коленям и встряхни волосами, — распорядился фотограф.

Джози сделала так, как ей велели. Когда она выпрямилась, то совершенно точно представляла себя в его глазах сущей ведьмой.

— Встань!

Джози покраснела, но повиновалась.

— Отлично, — сказал он. — Приступим.

— Как мне одеться? — спросила она, жутко боясь, что ее вынудят оставить волосы в таком диком беспорядке.

— Сойдет и твой наряд, — ответил Кинсэйл, оглядывая Джози с головы до ног. — Становись туда! — Он указал на голую стену, куда уже был направлен один из юпитеров.

Другие фотографы всегда подробно объясняли свой замысел — обычно это была какая-нибудь эротическая поза, или она должна была создать впечатление, будто ее застали врасплох. Теперь же, не получив никаких указаний, Джози почувствовала себя глупо и скованно. Она встала у стены, сцепила руки перед грудью, ожидая, что Марк скроется за стационарной камерой. Однако он остался на месте, пристально разглядывая ее.

Растерявшаяся девушка уже собралась было спросить, какую позу ей принять, но фотограф гибким кошачьим движением поднялся на ноги, и Джози заметила у него в руках небольшую фотокамеру.

Все было так странно и непривычно — Марк кружил вокруг нее, снимая под различными углами. При этом он не произносил ни слова.

— Хотите, я улыбнусь? — спросила Джози спустя некоторое время.

— Тебе хочется улыбаться? Что-то кажется тебе веселым? — поинтересовался Кинсэйл. Его глубокий голос эхом раскатился по пустой студии.

— В общем, да, — она не смогла сдержать улыбку, так как ситуация вдруг показалась ей забавной.

— Вот и славно, — сказал он, когда она прижала ладошку ко рту, чтобы подавить смешок. — Ты похожа на капризную озорную школьницу.