Чужое место

Ну, а возвращаясь к земельному вопросу… на самом деле не все так уж мрачно. Дело в том, что демократия — это палка о двух концах. Она так устроена, что управление ей вполне может перехватить тот, у кого больше денег (а для деревенских масштабов много и не надо), кто лучше организован и более решителен. То есть надо не только писать проекты законов о расширении возможностей выхода из общины, но и готовить летучие отряды, которые будут последовательно посещать деревню за деревней. Связавшись с местными наблюдателями, командир отряда прикинет план и начнет действовать. И вскоре задешево перекупленные шестерки переломают все кости своему бывшему хозяину. Потом бойцы отряда кого-то из них по-быстрому лишат здоровья, а оставшихся спровадят на каторгу за нарушения общественного порядка, после чего воспрянувший духом и, главное, материально простимулированный электорат на общем сходе проголосует именно так, как надо. И на землях, ранее принадлежащих мироеду, начнет помаленьку расцветать его императорского величества колхоз имени какого-нибудь святого. Или просто страстотерпца, а то ведь, небось, святых-то на всех не напасешься. И вот уже этому колхозу можно будет передать земли, которые гнусный иноверец и космополит Поляков подлым обманом выцыганил у исконно русского, а потому несколько наивного дворянства. Кстати, именно в Бежецком уезде два кандидата на отъем земли уже есть, об этом в канцелярии позаботились сразу после принятия решения о строительстве там аэродрома.

Вот только эту часть реформы поручать Столыпину никак нельзя, тут нужен человек с несколько иным складом характера. И не из землевладельцев, чтобы в нем некстати классовая солидарность не пробудилась.

Глава 30

Жизнь, к сожалению, не всегда похожа на зебру. Да, после светлой полосы обычно следует темная, но что после нее снова пойдет светлая — это, увы, не факт, я про это уже говорил. Иногда наступает полоса беспросветно черная. И в августе девяносто четвертого года убедился, что такие случаи не единичны.

Сначала, как это и положено, полоса была светлой — дядя Володя надолго свалил в Париж, а отец Сандро, великий князь Михаил Николаевич, там вообще давно сидел и возвращаться в Россию в ближайшее время не планировал, то есть путаться под моими ногами в Питере они перестали.

Дальше — больше. Достройка якобы моей личной яхты, а на самом деле броненосного крейсера «Штандарт», была закончена, и начались сдаточные испытания. Поначалу они шли без каких-либо неожиданностей, но потом понемногу пошло.

Через неделю начался подозрительный стук в одной из машин, сделанных на Путиловском заводе. То, что в нем виноват вкладыш шатуна, удалось понять далеко не сразу. Потом пошли неприятности с котлами, хоть они были и импортные, аж из самого Парижа. Чтоб я еще что-нибудь у этого Никлосса заказывал? Да ни в жизнь.

Пришлось спешно вызывать Шухова, и с его помощью удалось как-то минимизировать постоянно появляющиеся утечки пара. Но Владимир Григорьевич сказал мне, что по-хорошему котлы надо бы менять на что — либо не столь прогрессивное, ибо горбатого могила исправит.

Титов спал с лица, он дневал и ночевал на «Штандарте», и, только-только все вроде начало налаживаться, как одним далеко не прекрасным утром у меня зазвонил телефон.

— Алик, что случилось? — обеспокоенно спросила Рита — мы с ней в это время завтракали. Да уж, догадаться, что новость не из хороших, по моему лицу было нетрудно.

— Титов умер, — буркнул я, отворачиваясь.

— Дядя Петя? — ахнула жена. — Да как же так, он ведь такой большой, сильный, здоровый…

— Вот так — вечером лег спать, а утром не проснулся. Наверное, сердце. Извини, дорогая, мне нужно позвонить в несколько мест.

— Конечно, Алик, я понимаю…

Рита отодвинула тарелку с недоеденной овсянкой. Похоже, у нее, как и у меня, аппетит пропал полностью. Титова она знала хорошо и очень уважала.

Первым делом я позвонил Столыпину и озадачил его организацией похорон, предупредив, что сам на них обязательно буду.

— Да, и еще свяжитесь с министерством двора — «Штандарт» ведь по их ведомству проходит? — и передайте, что его надлежит переименовать в «Петр Титов». Если кто вздумает возражать или даже просто решит выразить свое неудовольствие — немедленно доложить мне. Вылетят уроды из министерства впереди собственного визга, можете их заранее об этом предупредить.

Следующий звонок был Ширинкину, про организацию охраны на похоронах. Потом Черевину, про то же самое.

— Алик, я тоже приду попрощаться с дядей Петей, — сочла нужным уточнить жена.

— Согласен.

Затем последовал звонок Макарову. Его в кабинете на Опытовой станции не оказалось, но секретарь там был, и я велел передать, что жду Степана Осиповича в Гатчине. Следовало обсудить, кто теперь будет достраивать ледокол, полгода назад заложенный на Адмиралтейской верфи.