Чужое место (СИ)

— Дорогой, ну надо же понимать — это было сказано для того, чтобы ты меня пожалел и начал уговаривать, что ездить совсем не страшно. Но раз ты ничего такого делать все равно не собираешься, то я передумала бояться. Пошли, хватит тут сидеть! В машине тоже кресло есть.

К вечеру Рита уже умела трогаться, не заглушив двигатель, и ездить по площади перед дворцом по кругу на второй скорости. Для первого урока этого было вполне достаточно, я так ей и сказал.

— Да уж, прямо руки устали это колесо крутить, на сегодня хватит, — согласилась жена. — А когда будет следующий урок?

— Дня через два, раньше ни к чему, пусть только что полученные навыки улягутся.

— Еще кого — нибудь ты учить управлять будешь? — поинтересовалась Рита, когда мы уже поднялись к себе. — А то в империи есть три автомобиля, но водителя для них всего два, да и те император с императрицей. Как — то это несколько неправильно, ты не находишь?

— Нахожу, но у меня дел и без того хватает, так что своих фрейлин будешь учить ездить сама.

— Ой! А если они нам машину сломают?

— Тогда тебе придется научиться ее ремонтировать.

— Алик, ты, наверное, шутишь, — неуверенно предположила Рита.

— Конечно. Обойдутся твои фрейлины, но гараж вместо конюшни делать уже пора.

Да уж, этот вопрос требовал решения, потому что дворцовые конюшни денег жрали как в прорву, а ездил на лошадях только Черевин со своими лейб — конвойцами. Маман теперь было не до конных прогулок, я ими тоже никогда особо не увлекался, а Рита вообще верхом ездить толком не умела.

— Почему вместо? — удивилась жена. — Хоть сколько — то лошадок надо оставить. Они такие милые, особенно если к ним сзади не подходить. Да и детям будет интересно.

— Каким еще детям?

— Нашим, естественно. Других тут все равно никаких нет.

— Тут ты немного не права — Мишка есть. Он явно еще не взрослый, но начинать взрослеть ему уже пора.

Этот разговор получил продолжение через пару дней, после очередного занятия с Михаилом.

— Алик, поручи мне какое — нибудь дело! — попросил брат. — Пусть не такое серьезное, как было у тебя с аэропланом Можайского, но только настоящее. Сколько можно в игрушки играть?

— Очень ты интересно рассуждаешь. Когда мы с Ники и Менделеевым клеили первый воздушный шар, это было, по — твоему, как — дело или игрушки?

— Э… не знаю. Наверное, все — таки дело, хоть и игрушка.

— Вот именно. Часто трудно сказать, где кончается одно и начинается другое. И, кстати, самое настоящее дело для тебя есть, а то у меня до него все никак руки не доходят.

— Оно связано с летательными аппаратами?

— Безусловно.

— Я согласен!

— Вот и ладушки, тогда организуй — ка мне музей истории аэронавтики, авиации и автотранспорта.

— Это как?

— На такой вопрос хочется ответить «каком кверху». Что значит как? Берешься и делаешь! Вот смотри — склеили мы тот воздушный шар. Он небось до сих пор где — то в Аничковом дворце валяется. Найти его — и в музей! Мой первый автомобиль туда же, на нем ездить все равно уже нельзя. Дельтапланы пока рано, пусть еще полетают, а вот первый самолет Можайского давно исторический экспонат. Подбери помещение, найди хоть одного человека на роль музейного смотрителя, и действуй! Хотя одного, пожалуй, будет мало. Можешь за консультацией в Эрмитаж съездить, там тебе расскажут про организацию этого дела. Не только всякие картины надо сохранить для потомков, но и результаты технического творчества тоже.

Глава 7

Конец лета и осень тысяча восемьсот девяностого года выдались богатыми на события — гибель отца, уход Марины, потом вообще смерть Николая, отчего я имел все шансы просто — напросто забыть про грядущий голод. Но не забыл, ибо мне напомнили.

В канцелярии еще весной девяностого был посажен специальный мелкий чиновник, задачей которого было следить за погодой в европейской части России и в случае каких — либо аномалий, а особенно необычно раннего наступления зимы, тут же докладывать мне. Первый доклад я получил в начале октября, еще при жизни Николая. Второй — сразу после его смерти. Впрочем, даже в Питере было заметно, что с погодой творится что — то не то. С середины октября ударили морозы, но снега выпало очень мало. В общем, уже в ноябре мне стало ясно, что голод, точного времени наступления которого я не помнил, начнется осенью девяносто первого года и будет продолжаться весь девяносто второй. А это означало, что во главе комитета по борьбе с последствиями катаклизмов пора ставить Витте, к тому времени уже освоившегося на посту министра путей сообщения.

— Да, сказал он мне, — действительно, если такая погода будет продолжаться, то озимые вымерзнут. Но вы, ваше величество, похоже, знаете что — то еще, иначе не беспокоились бы.

— Не знаю, но имею основания подозревать. После такой зимы часто бывает засушливая весна, а это означает, что уже без разницы, какое потом настанет лето. Посаженное все равно успеет засохнуть. И, значит, может начаться голод, а вместе с ним и эпидемии. Но даже если ничего такого и не случится сейчас, то оно обязательно произойдет когда — нибудь потом, к чему лучше быть готовыми заранее.