Чужое наследие

От страха Шура не могла пошевелиться. Под конец сражения она догадалась зажмуриться, но так стало еще страшнее, и она вновь открыла глаза. В отсеке все стихло. Больше не шипели, рассекая плоть, лучи, не падали с глухим стуком безжизненные тела и не кричали умирающие. В свете потолочных ламп слоился удушливый дым. Его сизые облака медленно вытягивались в сторону вентиляционных решеток. От сильного запаха паленых волос, пластика, ткани и запекшейся крови Шурочку затошнило. Она почувствовала, что к ее ноге привалилось что-то тяжелое и мягкое. Шура обмерла. Посмотреть вниз просто не хватало смелости. А что, если там по щиколотку крови? И внутренности повсюду, как было у Барта…

– …Костыль, Бабин, рапорт!

– Все в порядке, господин майор! Целы. Противник уничтожен. Гражданских жертв нет. Один пленный.

– Вот и отлично. Ну что пялишься, Куценко? Не видел никогда огневого боя в ограниченном пространстве? Чему вас там, на Европе, учат? Связь с Землей мне, быстро!

– Да-да… конечно… господин майор…

…Хочешь не хочешь, вниз посмотреть пришлось. Девушка опустила взгляд. Рвотный позыв подкатил к горлу, но стошнило Шуру не сразу. Наверное, из-за открывшейся перед взором ужасной картины на какое-то время отказали все рефлексы, даже рвотный. Солдаты лежали повсюду. К ее ноге доверчиво прижался щекой один из пилотов. Он будто бы спал, безмятежно и сладко. Вот только вместо левого глаза у него дымился запекшийся кусок чего-то желтовато-красного, а волосы на затылке почернели от крови и копоти… Шуру наконец-то вывернуло наизнанку. Она беспомощно всплеснула руками, пытаясь сохранить равновесие, но не удержалась и рухнула на четвереньки. Левая рука попала в лужу крови, а правая уперлась в обожженное лицо еще одного пилота – импульс прошел вскользь, вспоров кожу. Из запекшейся раны торчала желтоватая скуловая кость. Шура наконец-то обрела способность двигаться и, поднявшись на дрожащие ноги, бросилась прочь из отсека. У двери ее снова прополоскало, и она так и не завопила. Хотя орать хотелось благим матом. Влетев в кубрик, она заперла дверь и забилась в самый дальний угол – в изголовье своей койки. Только тогда от горла откатился ком, и она разрыдалась.

Почему люди такие жестокие? Почему нельзя убеждать друг друга иначе?! Чем они в таком случае лучше монстра и садиста Щукина?! Они, такие благородные и романтические… из свиты самого Великого Князя… Что случилось с миром? Почему справедливость утверждается таким неправедным способом? Где лучшие качества человечества: любовь, сострадание, доброта? Может, те «золотые» люди на этот случай и припасены неизвестными провидцами? Чтобы заменить собой нынешних людей, когда они окончательно озвереют. Может, так всем и надо?

Шура рыдала громко и очень горько. От ее всхлипываний даже очнулся Краузе. Он воспринимал окружающую действительность не слишком отчетливо, поскольку автомедик впрыснул ему в кровь целый коктейль из антибиотиков и обезболивающих средств, но Шурочку рассмотреть он сумел.

– Шура, вы плачете? Что случилось?

– Они… всех убили… – плечи Шуры тряслись от безудержных рыданий. – Они не давали… им связаться с Землей… чтобы рассказать о новой армии Щукина…

– Кто не давал? Европейцы?

– Да…

– И земляне их убили?

– Да…

– Всех? – Краузе даже приподнялся на локте. – Втроем?!

– Всех, кроме одного пилота, – Шура подняла на Альфреда красные глаза. – Я на всю жизнь запомню этот запах… Зачем, Альфред?! Зачем так делать? Мы же не звери, мы можем говорить! Неужели нельзя договориться?!

– Понимаешь, деточка… – Краузе пожевал губами и, тяжело вздохнув, снова упал на койку. – Я не знаю. Спроси у майора.

– Я боюсь… – призналась Шурочка. – Я теперь уже не уверена, что Щукин был худшим из зол.

– Зря ты так, – тихо проговорил Краузе. – Щукин тебя пытал… и меня, а майор и его солдаты нас спасли.

– А после убили всех остальных!

– Это был честный бой.

– Ну и что?! Они же стреляли в своих, в людей!

– А Щукин издевался не над людьми? – удивился Альфред.

– Над людьми, но для него мы… не свои, вот в чем разница, – Шура почти перестала всхлипывать, и в ее голосе появились холодные нотки. – Вот почему его жестокость не вызывает у меня такого отвращения, как жестокость этих спецназовцев. Простите, Альфред, я, наверное, несу полную чушь… Я очень устала… Простите…

Она улеглась на живот и уткнулась в подушку. Еще некоторое время она протяжно вздыхала, но это происходило уже во сне.

– Нет, Шура, – запоздало пробормотал Краузе, – это не чушь. Вы правы. Но и майор прав. Земля должна узнать, что готовится на Грации. И это оправдывает любые жертвы, любую жестокость. Потому что это вопрос выживания… нашего озверевшего человечества…

Глава 8

Декабрь 2324 г., ОВК