Чужое наследие

Оставшись в одиночестве, Преображенский снова уселся на кушетку, исполнявшую в виртуальном пространстве роль неправильно теплой скамьи, и расстегнул ворот мундира. Подумать следовало о многом. Настолько сложная ситуация в ОВК не складывалась, наверное, со дня Катастрофы. Нельзя сказать, что Преображенский не учитывал подобного варианта развития событий, но надежда всегда сохраняется до последнего момента. И вот этот момент настал. Точки над «i» расставлены, отступать некуда, требуется что-то предпринимать. Попытка навести порядок в Колониях провалилась, и дело не в том, что Воротову не хватило смелости пойти на крайние меры. Сергей сам запретил полковнику использовать опыт усмирения Данаи и Терции. Даже лояльные планеты Солнечной не простили бы центральной власти новых карательных экспедиций. Недаром же на Марсе оживились политические противники ОВК. Наверняка они ждали бомбовых ударов по взбунтовавшимся колониям, чтобы использовать этот факт как решающий аргумент в споре о том, стоит ли сражаться за власть, настолько жестоко подавляющую внутренние, гражданские конфликты. Возвращение армии Воротова ни с чем, конечно, не добавило престижа великокняжеской власти, но остудило пыл марсианских сепаратистов. И то польза. К тому же армию сейчас стало выгоднее держать поблизости от метрополии. Второй удар чинидов, реванш за позорное бегство с орбиты Земли не за горами. Это без сомнений. И при поддержке Колоний удар будет вдвое сильнее. Но если собрать все резервы, отразить новую атаку вполне реально. Вот почему Воротов и его «Кречет» нужны здесь. Остается, правда, подвешенным вопрос о помощи «свыше» - причем обеим сторонам, но это будет решаться в последний момент. Если Щукин придумает новую каверзу, Слуга попытается на нее ответить. После успешного отражения первой атаки Сергей Павлович разговаривал с покровителем и тот пообещал больше не оставлять князя в трудную минуту. Если, конечно, перворожденные не нейтрализуют Слугу, вынудив его защищать зарождающееся Изначальное поле. В случае вмешательства хранителей силы будут явно неравными. Правда, Слуга почему-то уверен, что адептам Первополя сейчас не до баталий в многомерном пространстве. И хотя свою уверенность он никак не обосновал, князь поверил ему на слово. А что оставалось?

- Я выбрала не лучшее время?

Преображенский поднял взгляд. Оксана присела на кушетку рядом.

- Для тебя мое время не делится на лучшее и худшее, - он улыбнулся.

- Ты связывался с Каллисто… - возразила княжна.

- Ты ревнуешь? - удивился Сергей Павлович.

- Нет, конечно, это было бы глупо, - Оксана вздохнула. - Но я чувствую, что мы становимся очень близкими людьми, и мне все труднее молчать о некоторых вещах. Ведь самыми глубокими переживаниями хочется делиться с теми, кто для тебя ближе всех. Дочка пока таких вещей не поймет, а кроме нее… и тебя, у меня никого нет. И в то же время я понимаю, что нам лучше пережить свои потери поодиночке. Это противоречие меня и гнетет.

- Я даже не знаю, что сказать, - князь обнял ее за плечи. - Наверное, ты права. Но я не в силах устранить это противоречие. Его и другие подобные трудности нам придется просто пережить. Подождать некоторое время, отвлечься на текущие дела.

- Тебе это сделать проще, - Оксана прижалась к его плечу. - У тебя много забот. А я занимаюсь только какими-то мелочами. Если бы не дочка, совсем затосковала бы… Не бросай меня надолго одну, хорошо?

- Я много езжу по планете. Этого требуют интересы государства.

- Я могла бы ездить с тобой.

- Хорошо, - легко согласился князь. - Но предупреждаю, это деловые поездки. В них нет ничего интересного, никаких приключений или приятных впечатлений. Скорее наоборот, впечатления самые тяжелые. Земля находится в плачевном состоянии.

- Я догадываюсь, - Оксана вздохнула. - Но сидеть безвылазно во дворце еще тяжелее. А на спутники ты не собираешься?

- Если не случится ничего непредвиденного, послезавтра я хочу слетать на Ганимед. Полетишь со мной?

- Конечно! Спасибо тебе…

Она обняла любимого, и они замерли, прижавшись друг к другу. Всего на минуту, но эта минута тепла и нежности стоила в тысячу раз дороже, чем долгие годы одиночества…

***