Чужое письмо (СИ)

- Ну что вы, что вы, - смущенно улыбался кандидат в лауреаты. – Ведь еще ничего не решено, список только обсуждается. Могут и завернуть. Вокруг столько завистников!

- Кхе-кхе, - раздалось рядом.

- Вы ко мне?- Орлов обернулся и удивленно посмотрел на пожилую женщину, которая, кашляя в кулачок, старалась привлечь его внимание.

- Мне нужно с вами поговорить, – Люба почувствовала, как опять свинцом наливаются виски. Ох, не упасть бы в обморок прямо к ногам бывшего Ольгушкиного любовника.

Собеседник Орлова вежливо отошел в сторону.

- Я вас слушаю, голубушка, - сценарист пребывал в хорошем расположении духа. Но терялся в догадках – зачем он понадобился какой-то старушке.

- Милый вы мой, - бывшая дворничиха достала из сумки фотографию и вложила ее в руку мужчине. – Ну, посмотрите же, какая она красавица!

Орлов автоматически глянул на снимок: незнакомая девочка в белых бантах обнимает медведя… Бред какой-то… А-а-а, догадался, наконец, сценарист: перед ним очередная бабушка, жаждущая пристроить внучку на пробы. Какие кордоны не ставь, но сумасшедшие родители всеми правдами и неправдами просачиваются на студию и пытаются убедить киношников, что их чада родились звездами.

- Да, да, - быстро согласился Орлов, зная, что с безумными бесполезно спорить. – И медведь, и девочка очень даже симпатичные. Только вы обратились не по адресу. Съемочные павильоны, а вместе с ними и режиссеры – в другом корпусе. Вернитесь в центральный вестибюль и спросите у вахтера, как туда пройти.

- Это дочка Ольги Терещенко, - прошептала старуха. – Пожалейте сиротку!

На лбу у Орлова моментально выступили капли холодного пота: девочка на фотографии – ребенок его умершей любовницы Ольги?! Значит, провинциальная врушка скрыла, что у нее есть дочка. Сценарист еще раз посмотрел на снимок. С единственной целью: чтобы определить возраст малышки с бантами. Так, лет пять, не меньше. И тут же облегченно вздохнул. Заявить, что это именно его дочка, старуха не сможет, Ольга появилась в жизни литератора гораздо позже, что подтвердят в ЖЭКе.

- Ты, старая, - зашипел на женщину потерявший интеллигентский лоск Орлов, - сейчас развернешься на 180 градусов и потопаешь домой. Прекрасно же знаешь, что не я отец ребенка.

- Но вы совратили его мать, - пыталась угрожать Люба.

- Одумайся, что несешь, - навис над старухой своей громадной фигурой Орлов. – Раз у нее ребенок родился до меня, следовательно, кто-то другой с ней побаловался.

- Я пойду в партком, профком, - выдвинула последний из запасенных аргументов Люба.

- И что ты там скажешь? – сценарист поправил выбившийся из воротника рубашки яркий шейный платок. Если честно, прозвучавшая угроза, будь она исполнена, могла нанести ему непоправимый вред. Пока разберутся что к чему, госпремия может уплыть к конкурентам. Спасение в одном - в наступлении. – Что у Орлова служила в домработницах мать-одиночка? Да, служила, но я этого ни от кого не скрывал, деньги платил аккуратно, у меня все Ольгины расписки в папочку подшиты. Какие претензии? А?

- Но ведь девочка теперь, после смерти матери в детдом попадет, - всхлипнула старуха, понимая, что проделала столь долгий путь зря.

- И что здесь страшного? – Орлов понял, что выиграл партию. – Советское государство заботится о своих маленьких гражданах. Вот и не мешайте ему выполнять свою функцию, – литератор, протянув женщине фотографию маленькой девочки с плюшевым медведем, пошел прочь по коридору.

Только к вечеру Люба на заплетающихся ногах добралась до родного подъезда: где-то потерялся троллейбус нужного ей номера, потом пришлось медленно взбираться по многочисленным лестницам в метро на переходе со станции на станцию. Да еще и головная боль ни на минуту не отпускала. Зайдя, наконец, в комнату, женщина скинула тесные туфли, кофту и рухнула на диван. Она не ела целый день, только зеленым чаем угощалась у Полины, но сил подогреть кашу уже не осталось. Люба повернула голову налево – убедилась, что Лисонька сладко спит на своей кроватке в углу. Какая же у нее внучка умница, самостоятельная, хоть и крошка еще совсем. Целыми днями она одна в квартире: все соседи, получив ордера, разъехались. Хорошо, пока каникулы в школе, Люба рядом, а как быть после 1 сентября? Скорее бы уж вселился кто-нибудь в пятую комнату. Вроде девушка молодая приходила, гремела расставляемой мебелью.

Люба перевела взгляд на любимую картину на стене: домик с трубой, солнышко с лучиками, три счастливых человечка. Но… что-то изменилось на рисунке… Да, да – под человечками появились буквы! Под самым маленьким стояла большая буква «Я». Под одним из взрослых слово «МАМА», под другим - «БАБА». Ай да Луиза, научила крошку писать!