Чужое побережье

Выходим на широкие аллеи,

Карабкаемся там на пьедесталы,

С которых нам не доводилось падать.

Так упадем – не долго ждать придется.

На мутных лицах – мутный отсвет.

Мы праздновать готовы юбилеи,

Хоть рубашонки нам прискорбно малы.

А чрево, что вынашивало гада,

Еще ста именами назовется.

Широкими плечами поводили,

Глазенками следили за добычей,

Не понимая, что она – за нами

Следит, что уготована нам участь

Уйти туда – не мучась или мучась, —

Где скроются пластом песка и пыли

Потуги наши и – таков обычай —

Где тлену предадут и наше знамя,

И наше племя. Так-то будет лучше

И тем, кто пал, и тем, кто остается,

И всем на дне бездонного колодца…

Одни и другие

Мы славно начинали в этом мире,

Хоть в нашей жизни не без лицемера.

Одни из нас всё правду говорили,

Другие лучше делали карьеру.

И жизнь нас гладит, гладит по головке.

В перчатке, без перчатки – все отличье.

Одни сумели сохранить приличья,

Других же быстро замели с поличным,

Которое им впарили преловко.

Нас много, нас, быть может, пять иль десять

Осталось, не прописанных по стаям.

Одним восторг – мелодия простая,

Другим – построить дом и флаг повесить.

Но все мы, все мы, все мы глину месим

И печень отдаем орлу на скалах.

Как эта жизнь любила нас, ласкала!

Пускай уже идет скорее лесом.

«Земную жизнь пройдя…»

Земную жизнь пройдя насколько нужно

(Начальники земные и небес

То знают лучше)… В общем, темный лес.

Не страшно в нем, хотя довольно скучно.

Короче говоря, попутал бес

Вторично в речку плюхнуться все ту же.

Иль в лужу? Где ты, бес?

Исчез.

И о содеянном ни капельки не тужит.

Белая ватка

Ты помнишь ли девочку эту

По имени или прическе,

По способу кушать котлету,

По грудкам (торчащим иль плоским)?

Забыл? Забытье неприлично.

Ведь, кажется, мнил ты любовью

То чувство, с которым отлично

Расстался, как с капелькой крови,

Которую сдал на анализ.

Влюбились – встречались – расстались.

А может быть что-то осталось?

Конечно: вот белая ватка,

Она и прикрыла твой палец.

Забвенье ни кисло, ни сладко,

А так – не кошмар, а кошмарец.

С тех пор в черепушке некрепкой

Хлопчатобумажность копилась,

Хоть проблески были, но редко, так редко.

Кому это надо, скажите на милость!

За Цельсия!