Чужое полушарие

Получив послание на двадцати пяти листах, Джон Кеннеди больше недели пребывал в растерянности: таким сентиментальным и мудрым он главу Советского Союза себе не представлял. Не ответить на письмо, полное умиротворения и надежд, Джон Кеннеди не мог. Ответное послание он составлял в том же ключе, в котором писал ему Никита Сергеевич. Так завязалась долгая переписка, в результате которой лидеры двух держав научились уважать, но так и не научились доверять друг другу. Хрущев считал себя обманутым, так как, вопреки заверениям, Джон Кеннеди так и не отказался от своих планов вторжения на Кубу. Кеннеди считал себя преданным, так как Никита Хрущев тайно разместил на Кубе ракеты.

И вот новое послание. Новая надежда. Одно письмо, второе, третье… «Вернемся к прежней ситуации», – предлагает Кеннеди. И Никита Хрущев отвечает: «Вернемся к прежней ситуации».

28 октября Никита Хрущев направляет Кеннеди официальное письмо, в котором сообщается о демонтаже ракет и выводе войск с острова Куба. Джон Кеннеди официально объявляет о снятии блокады и публично берет на себя обязательства не вторгаться на Кубу. В конфиденциальном порядке Соединенные Штаты в лице Джона Кеннеди взяли на себя обязательство о выводе американских ракет с территории Турции и Италии.

* * *

В это самое время на острове Куба, в глухом подвальном помещении подполковник контрразведки Семенов встречался с бывшим подчиненным, командиром спецподразделения «Дон» капитаном Богдановым.

– Значит, все кончено, Павел Андреевич?

– Кончено, Слава. Договоренности подписаны, результаты всенародно объявлены. Ни у нас, ни у них обратного пути нет. Приятно осознавать, что приложил к этому руку?

– Приятно то, что все разрешилось мирно, Павел Андреевич.

– И гордость нисколько не обуяла, а, капитан?

– Настоящий солдат должен гордиться своей страной, Павел Андреевич. Так нас учили, так мы чувствуем, с этим чувством мы живем.

– Молодец, капитан, быть тебе генералом, – Семенов похлопал Богданова по плечу. – Гордиться и правда есть чем. Держать в руках мощнейшее оружие, направленное на злейшего врага твоей страны, и не воспользоваться ситуацией – на это нужно иметь особое мужество.

– Думаю, найдется немало людей, которые уже через месяц будут готовы пригвоздить нашего лидера к позорному столбу за его мужество.

– А вот тут ты прав. Нет пророка в своем Отечестве, так, Слава?

– Мне больше по душе слова, сказанные когда-то маршалом Рокоссовским: «Только тот народ, который чтит своих героев, может считаться великим», – процитировал Богданов и добавил, задумчиво глядя вдаль: – Смогут ли нас называть великим народом, если мы не оценим по достоинству того, что сделал для русского народа, для всего человечества простой парень из Курской губернии, получивший образование в церковно-приходской школе?

– Не копай так глубоко, Слава, мой тебе совет. Для того, чтобы с легким сердцем заниматься нашей работой, достаточно просто любить свой народ, а психоанализ оставь профессионалам.

– Ты прав, Павел Андреевич. – Богданов сменил философский настрой на деловой: – Остаешься на Кубе?

– Пока да. Дел здесь еще много. Сегодня сдал «перебежчиков» своим контрразведчикам, повезут их в Москву. А вы когда отчаливаете?

– Через два дня пойдет теплоход на Москву, с ним и уйдем. Ребята мои уже в порту, занимают места и мечтают о московских девчатах.

– Передавай привет Большой земле, – Семенов пожал капитану руку.

– Непременно. Будешь в Москве, заходи, не забывай старых друзей.

– Эту встречу я точно никогда не забуду, – искренне произнес Семенов.

Богданов махнул на прощание рукой и вышел. Впереди его ждал долгий путь на Родину.