Чужое право первой ночи (СИ)

Хотя если подумать, распознавать там было в общем-то и нечего. Стоило просто принять как данность, что Раам постоянно притворялся, ехидничал и лгал, и тогда разговоры с ним становились куда более предсказуемыми.

– Тебе что, мало всей моей богами забытой жизни? – с заметными нотками боли в голосе, ещё пытавшемся оставаться крепким в сложившихся обстоятельствах, произнёс Дейран, опираясь на раму зеркала и вглядываясь в собственные непроницаемо-тёмные глаза, – Ты ещё и чужую решил испоганить?

Отражение сложило руки у себя на груди, словно оно было здесь вовсе ни при чём.

– Подумаешь, поцеловал я разочек твою девчонку. Это было ещё до того, как мы с тобой обо всём договорились. И ты ещё мне спасибо за наш с ней поцелуй сказать должен. Малышка сама этого хотела до одури, а ты, дурак этакий, упорно это игнорировал.

– Не называй её так, – шумно выдохнул носом мужчина, открыто презирая Раама за каждое слово, звучавшее из его уст в адрес виконтессы О’Санна, словно демон не имел никакого права даже просто упоминать о ней, а потом всё-таки неожиданно дрогнувшим голосом признал, – И она не моя. Не была и не будет.

– О, но ты хотел бы, не так ли? – Раам неожиданно оживился и наклонился к поверхности зеркала, опираясь на его раму изнутри отражения и приближаясь к Дейрану так близко, насколько это вообще было для него возможно, – Чтобы она всё-таки была твоей? Только твоей и ничьей больше? Просто скажи мне, и я запросто сумею это устроить.

– Не смей даже пальцем её тронуть! – угрожающе повторил Ле’Куинд, приблизившись к зеркалу, однако на демона это ожидаемо не произвело особого впечатления, – Я никогда не соглашусь принять помощь такого, как ты. Тем более что мне это совершенно не нужно. Алиан замужем, и обсуждать здесь больше нечего.

– Да брось, так уж и нечего? – усмехнулся Раам, сощурив свои непроницаемые глаза, а затем продолжил более вкрадчивым, обволакивающим тоном, будто бы подкрадываясь ближе к мужчине, – Давай же, признайся, о чём ты думаешь на самом деле. Исповедуйся во всех своих грязных помыслах. Я ведь вижу всё это в твоей голове. Вижу все твои невысказанные желания. Каждое слово, которое прячется в твоём сердце. Каждый взгляд, полный тщетной надежды и боли. Уже совсем скоро непостижимо мучительные терзания разорвут твою маленькую человеческую душонку на части, если ты ничего с этим не сделаешь. Не примиришься со своими пороками, которые пожирают тебя изнутри.

Старания демона наконец-то увенчались успехом. Несколько не слишком удачных попыток погрузить Дейрана в смятение всё-таки позволили Рааму постепенно нащупать ту грань, за которой скрывалось полубессознательное отрицание его соперника. Он обставил Ле’Куинда точно так же, как и меня во время нашей нехитрой игры в “Правду или действие”. И не собирался останавливаться на достигнутом, продолжая полушептать будто бы в самую душу выбитого из равновесия графа:

– Ты ведь уже не можешь существовать без неё. Ловишь каждое её слово, каждый жест, каждый взгляд, направленный в твою сторону. Каждое малейшее прикосновение к твоей коже, каждый взмах тонких ресниц, каждый изгиб её манящих губ. Даже сейчас тебе кажется, что ты всё ещё чувствуешь её сладковато-миндальный запах у себя на одежде и в волосах. Всё твоё подсознание горит огнём от одной мысли о ней, и ты ненавидишь себя за это. Как и за то, что однажды позволишь себе добровольно её лишиться, потому что ты уже опоздал, и она досталась другому.

Взгляд Дейрана уже довольно долго был устремлён прямо в жестокую тьму глаз собственного отражения, хотя обычно граф старался этого избегать. Раам сейчас не просто высказывал собственные предположения, как это бывало в случае со мной. Не строил догадок и теорий, вываливая их друг за другом и изучая реакцию собеседника. Он буквально читал мысли своего носителя и всего-навсего воспроизводил их вслух, отчего Ле’Куинду должно было быть по-настоящему больно.

Мужчина впервые открыто смотрел на так долго скрываемые от себя самого чувства, которые демон без капельки жалости извлёк на поверхность и разложил перед ним, словно диковинные игрушки. И я смотрела на них вместе с ним, понимая, что меньше всего на свете хотела бы ответить Дейрану взаимностью. Пускай даже моё гулко бившееся в груди учащённое сердце однозначно говорило о том, что могла бы.