Чужое проклятие

Эта фраза уже много лет украшала гербовый щит семьи ди Таэ.

В баре царил маскирующий полумрак. Обычное, впрочем, освещение для тихого местечка подобного рода, где честные люди и нелюди могут скоротать вечерок за стаканчиком спиртного, не опасаясь патруля инквизиции. Собственно, именно поэтому Арьята сюда и зашла, разыскивая подходящее укрытие в тот ненастный час, когда на город обрушился ливень. Главное — пережить ночь, а утром она уйдет из города, вновь оставив инквизицию с носом. Ей просто необходимо добраться до владений древних, а там работа всегда найдется, уж если не для ведьмы, так хотя бы для менестреля. Арьята заботливо провела рукой по черной ткани гитарного чехла. В свои пятнадцать с небольшим лет она считала себя достаточно самостоятельной, чтобы в одиночку пересечь пол-Европы, имея за спиной лишь магию и гитару. Ей нечего и некого бояться, кроме как преследования со стороны инквизиции, которой тут — Арьята окинула полутемное помещение взглядом, — к счастью, нет. Правда, девочку немного насторожил человек, сидевший за дальним столом в темном углу и не желающий высовываться на свет. Хотя, если вдуматься, мало ли кто и по какой причине не хочет открывать свое лицо…

Расположившийся за барной стойкой толстяк выразительно пощелкал пальцами, подманивая к себе Арьяту. Девочка подошла. Бармен налил ей стакан шоколадного молока, дождался, пока ведьмочка выпьет угощение, и многозначительно указал взглядом на гитару… Арьята кивнула, расчехлила инструмент и запела:

Мы прощались на пороге,
Ты о чувствах говорил,
Мне, девчонке-недотроге,
Медный грошик подарил.

Убеждал с войны дождаться
Да и вымолил обет —
Поклялась тебя держаться
Я хоть сто, хоть двести лет.

Клятва эта много значит:
Ни на злато, ни на рожь,
Хоть со сдачей, хоть без сдачи
Не сменять тот медный грош.

В мире он всего дороже,
Сладок он, как в жилах кровь,
Он собаки злобной строже
Стережет мою любовь…

Голод сердца просит хлеба:
Если в сердце нет любви,
Без нее не манит небо.
Грошик, грошик сохрани!

Ты в тот миг, пригревшись где-то,
Сыто всхрапывал во сне —
Грош, души твоей монета,
На ладонь скатился мне.

Шли года в мельканье спором…
Средь невзгод, в нужде, в бреду,
Лучше сдохну под забором —
Не отдам грош за еду.

Мною жизнь вертеть устала,
Не валила больше в грязь,
И любовь куском металла
Мирно в сердце улеглась.

Мир скрипел остовом ржавым,
Расчищался небосвод,
Рубежи моей державы
Расширялись от ворот.

Прежних песен я не пела,
От тебя и вести нет,
Я толстела и старела…
Так прошло немало лет.

Но потом домчались слухи,
Мол, другую полюбил —
Не нужна тебе старуха,
Ты меня совсем забыл.

Солнце светит — больно глазу,
Ветер треплет тюль в окне,
Не признать тебя мне сразу…
Ты зачем пришел ко мне?

Болен, да? Совсем простужен?
Долго жил в чужом краю,
Молодухе стал не нужен —
Клятву вспомнил ты мою?

Что с тобой? Неровно дышишь,
И любовь бурлит в крови?
— Грош души верни мне, слышишь?
— Слышу! Вот он. На! Лови!

Несколько посетителей из присутствующих в баре бурно зааплодировали. Арьята поклонилась, убрала гитару и тут ее словно током ударило. Она почувствовала опасность! Взгляд девочки на секунду задержался на входной двери. Сердце екнуло от нехорошего предчувствия… Деревянная створка вдруг резко распахнулась, и в помещение ввалился инквизиторский патруль из шести человек.

— Именем Господа и святой инквизиции всем оставаться на своих местах! — приказал капитан патруля. — Будет проводиться досмотр на выявление богопротивных элементов.