Чужое прошлое

Я услышала, как мама ахнула и позвала отца. Она подбежала ко мне, но я видела лишь ее расплывчатые очертания.

– Что такое, Джемма? Что случилось?

Я с трудом пыталась успокоить дыхание. Грудь сдавило, она казалась воздушным шариком, который вот-вот лопнет, но выпустить из него воздух я не могла.

Я слышала, как папа на кухне открывал ящики, ругаясь себе под нос, и вот он уже разжимал мне кулаки, я почувствовала, как в руках у меня захрустел бумажный пакет. Он опустился передо мной на колени и впился в меня глазами.

– Дыши туда, дочка, – сказал он, и, прежде чем из глаз у меня потекли слезы, я вспомнила, как он говорил это много лет назад. – Вдох и считаем. Одни, два, три, четыре. Вот так. Теперь выдох. Давай, сильнее. Как можно сильнее. И смотри на меня. Смотри на меня! – Он снова стал считать, и я не отрывала от него взгляда. – Все получится. Давай, посчитаем снова.

Мама суетилась где-то на заднем плане, пытаясь убедить Рори и Эви, что со мной все хорошо. Она заставила Рори слить воду из бассейна, пообещав ему потом спа-салон, если будет себя хорошо вести, потом отправила детей поискать коробочку с печеньем.

– Я знала, что нам не надо было об этом говорить, – не унималась она. – Это все я виновата. Ты никогда от этого не отойдешь. Не надо мне было ее расспрашивать.

Я поняла, что папа не знает, о чем это она сейчас, но потом он, видимо, вспомнил, как ему приходилось помогать мне продышаться после случившегося. В глазах его мелькнула злоба, не на меня или на маму, но ярость оттого, что что-то случилось со мной, его единственной дочерью, что мне по-прежнему больно – даже пятнадцать лет спустя.

Мой взгляд медленно уперся в папу, дыхание выровнялось. Мама была в кухне с Рори, отправив Эви домой. Когда паническая атака наконец утихла, папа пододвинул стул и сел рядом со мной.

– Мы об этом поговорим, Джем, – сказал он, – но не сейчас. Отдохни, а мы уложим Рори. И если не настроена на разговор сегодня вечером, не переживай. Ты же приехала на несколько дней. У нас масса времени.

Айпад выключился сам, пока меня не было рядом. Меня трясло от мысли, что я снова увижу эту фотографию, но в то же время я запаниковала – а вдруг она исчезнет. Я попросила папу пойти и проверить, все ли в порядке с Рори, и за пару минут, что он отсутствовал, я переслала эту картинку на свой личный электронный адрес.

Когда пискнул сигнал нового письма, я поняла, что фото надежно сохранено.

В тот вечер я легла спать раньше, вымотавшись за день. Мне казалось, что усталость эта от того, что мне пятнадцать лет приходилось держать себя в узде.

Я не могла рискнуть снова взглянуть на фото. Поговорить мне было не с кем, кроме Рейчел, но в тот момент она вела свой бой. Я слышала, как внизу мама говорила по телефону с Джо. Она сказала ему только то, что я решила лечь пораньше, я заставила ее пообещать мне ничего не говорить ему о моей панической атаке.

Почему Дэвид оказался на вечеринке? Эта мысль неотступно преследовала меня несколько часов. Что он там делал? Рейчел говорила, что они с Алексом были лучшими друзьями, но та вечеринка организовывалась только для тех, кто учился в нашей школе. Я помню, как он это подчеркнул, когда кто-то из девчонок спросил его, можно ли взять с собой подружку.

«Это только для нас, – ответил он. – Чужих здесь не надо, только для своих. Это последний раз, когда мы собираемся все вместе».

Я была там с самого начала и Дэвида не видела. Я бы его заметила просто потому, что раньше никогда его не встречала. Куда бы я в тот вечер ни посмотрела, везде были люди, которых я знала два года. Даже если кто-то и был в других классах, я видела их в столовой, в библиотеке или в школьном автобусе. К тому же Дэвид был симпатичным молодым мужчиной, и вот в чем дело – все одноклассники были для меня скорее мальчишками. Мы называли их ребятами, а не мужчинами. Дэвид выглядел старше нас, и это бросалось бы в глаза.

Я взяла телефон и отправила в «Фейсбуке» сообщение Джеку Говарду, парню, что делал фотографии, прося его мне позвонить в любое время, когда у него выдастся минутка. Через несколько минут у меня зазвонил телефон.

– Привет, – сказала я. – Извини, что написала так поздно.

– Ничего страшного, – ответил он. – Что такое?

Голос у него стал басовитее, нежели я помнила, но я знала, что все равно бы его узнала. Говорил он дружелюбно, и я снова поняла, как же я оторвалась от своих школьных друзей.

– Спасибо, что выслал фотки, – поблагодарила его я. – Как раз об одной из них хотела бы тебя просить. О той, на которой Лорен.

– О какой именно? – сухо спросил он. – Я их целую кучу нащелкал.

Я рассмеялась.

– Она ведь тебе нравилась, да?

– Да я с ума по ней сходил. Потом очень долго отходил. И все же это было давно.

Я вспомнила его статус в «Фейсбуке».

– Ты теперь женат?

– Да, скоро у нас будет ребенок.

– Ой, как здорово! Поздравляю.

– Спасибо. Так что с фоткой – какая именно?

– Там где Лорен на кухне сидит у Тома на коленях.

– Секундочку. Погляжу у себя. – Я подождала несколько секунд, потом он заговорил: – А-а, вот эта. Да, я тогда был немного мазохистом, верно?