Чужое сердце

– Да, – сказал я. – Об этом решении Шэй сообщил мне в весьма удивительной форме. Сказанная им фраза напоминала какую-то странную загадку: «Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас». Позже я узнал, что эти слова принадлежат не ему. Он дословно цитировал одну довольно важную персону.

– Какую же, отче?

Я взглянул на судью.

– Иисуса Христа.

– У меня все, – сказала Мэгги и вернулась на свое место возле Шэя.

Гордон Гринлиф неодобрительно нахмурил брови.

– Уж извините мое невежество, отче, но откуда эти строки: из Ветхого или Нового Завета?

– Ни из того, ни из другого, – ответил я. – Это строки из Евангелия от Фомы.

Услышав это, адвокат растерялся.

– Разве не все Евангелия можно найти в Библии?

– Протестую! – воскликнула Мэгги. – Отец Майкл не может отвечать на этот вопрос, так как не является экспертом в вопросах религии.

– Но вы же сами выдвинули его кандидатуру, – прошипел Гринлиф.

Мэгги пожала плечами.

– Тогда не нужно было протестовать.

– Позвольте перефразировать, – сказал Гринлиф. – Получается, мистер Борн процитировал текст, не вошедший в Библию, и вы утверждаете, что этот факт доказывает его религиозную мотивацию?

– Да, – сказал я. – Именно так.

– Тогда какую же религию исповедует Шэй? – спросил Гринлиф.

– Он обходится без ярлыков.

– Вы уже отметили, что он не практикующий католик. Кто же он? Практикующий иудей?

– Нет.

– Мусульманин?

– Нет.

– Буддист?

– Нет.

– Мистер Борн вообще практикует хоть какую-то организованную религию, название которой может быть знакомо суду?

Я замешкался с ответом.

– Он практикует религию, которая должным образом не организована.

– Какую же? Борнизм?

– Протестую! – вмешалась Мэгги. – Если сам Шэй не может подобрать название, зачем это делать нам?

– Принимается, – отозвался судья Хейг.

– Позвольте подвести промежуточный итог, – попросил Гринлиф. – Шэй Борн практикует религию без названия и цитирует Евангелие, которое не входит в Библию… И тем не менее его желание пожертвовать сердце основывается на религиозной концепции спасения души? Вам самому, отче, все это не кажется лишь удобным предлогом?

Он отвернулся, словно даже не рассчитывал на мой ответ, но я не позволил ему отделаться так легко.

– Мистер Гринлиф, – сказал я, – человек переживает множество вещей, к которым невозможно подобрать название.

– Прошу прощения?

– Рождение ребенка. Смерть родителя. Любовь. Слова подобны сетям; мы надеемся накрыть ими свои чувства и мысли, но понимаем, что столько радости, горя и изумления они попросту не выдержат. Обретение Господа – это один из таких опытов. Если с вами это случилось, вы твердо знаете, что это. Но попытайтесь объяснить это кому-либо другому – и язык вам не поможет, – продолжал я. – Да, это похоже на уловку. Да, он единственный приверженец своей религии. И да, религия его безымянна. Но… я верю ему. – Я посмотрел на Шэя и дождался, пока и он поднимет взгляд на меня. – Я верю.

Джун

Когда Клэр не спала – а случалось это все реже и реже, – мы не говорили о сердце, которое она может получить, и о том, согласна ли она его принять. Она его не хотела, я его боялась. Вместо этого мы говорили о всякой ерунде: кого выгнали из ее любимого реалити-шоу, как на самом деле работает Интернет, не забыла ли я напомнить миссис Уоллоуби, чтобы та кормила Дадли дважды в сутки, а не трижды, потому как он сел на диету. Когда Клэр засыпала, я брала ее за руку и описывала будущее, о котором мечтала. Рассказывала, как мы поедем на Бали и проживем целый месяц в домике, повисшем прямо над океаном. Как я научусь кататься босиком на водных лыжах, а она будет вести лодку, но мы, конечно, будем меняться местами. Как мы взберемся на вершину горы Катадин, проколем по две дырки в ушах и научимся готовить шоколад без всяких полуфабрикатов. Я представляла, как она плывет, оторвавшись от песчаного дна беспамятства, взрезает поверхность воды и идет прямо по волнам к берегу, где ее ожидаю я.

В один из таких полудней, когда Клэр, накачанная лекарствами, отправилась в свой сонный марафон, я и заинтересовалась слонами. Еще утром, спустившись в больничное кафе за чашкой кофе, я прошла мимо трех учреждений, мимо которых проходила каждый день последние две недели: банк, книжный магазин и турагентство. Но сегодня меня впервые привлек – притянул как магнитом – постер на витрине. «Познайте Африку».

Скучающего вида студентка, болтавшая со своим парнем по телефону, с большим удовольствием всучила мне брошюру и отправила восвояси, не потрудившись рассказать о маршруте. «Так на чем мы остановились? – услышала я уже на выходе из офиса. – Что, прямо зубами?»

Поднявшись в палату к Клэр, я внимательно рассмотрела снимки номеров с широкими, как море, кроватями под хрустящими белыми простынями и марлевыми москитными сетками. Снимки уличных душевых, за посетителями которых можно беспрепятственно наблюдать из зарослей кустарника, а потому внутри твоя нагота становится невинной наготой животного. Снимки машин и африканских рейнджеров с фосфорными улыбками.