Чужое сердце

– Ты не волнуйся, – мягко сказала она, – может, проглядела Юлюто, а? Она наверняка с другими девочками уже на улицу выскочила и тебя не заметила!

Точно зная, что такого просто не могло произойти, Марина послушно последовала за Татьяной к выходу из торгового центра. Может, Юля и в самом деле там? Может, она действительно отвлеклась на несколько секунд и не увидела, как дочка проскочила мимо, занятая болтовней с подругами? Любое предположение было сейчас лучше, чем та мысль, которая крутилась у нее в голове: Юля пропала, пропала среди десятка других детей, пропала, хотя за ней должны были приглядывать устроители праздника!

* * *

Наше очередное собрание в «Волне» отметилось появлением нового участника – журналиста Олега Гришаева. Лицкявичус орал на меня по телефону минут десять, узнав, какую сделку я заключила с репортером. Тем не менее ему пришлось признать, что без Гришаева наше расследование сильно затянется, а то и вообще зайдет в тупик: после беседы с Олегом я выяснила, что из фигурантов дел о пропаже с последующим возвращением детей лишь двое попрежнему проживают в Питере. Остальные отбыли в неизвестном направлении. Разумеется, можно их поискать, и наверняка они найдутся, только вот сколько времени и усилий на все это потребуется? А еще, если учесть нежелание оставшихся пострадавших беседовать с Карпухиным, как представителем следственных органов, наши шансы таяли на глазах. Таким образом, Лицкявичус решил все же выбрать меньшее зло в лице Гришаева и допустить его в «святая святых» – свой офис. Более того, он позволил журналисту выступить с кратким обзором ситуации.

– Итак, – начал тот, демонстрируя первую вырезку из газеты, – по моим сведениям, первым из детей, похищенных, а затем возвращенных, был Никита Ремизов пяти с половиной лет. Произошло это в две тысяча четвертом году. Он пропал в аквапарке, куда пришел с младшей сестрой и матерью. Пока мамаша водила дочку в туалет, мальчик оставался внутри, а по возвращении его не нашли. Возможно, вы даже помните это дело: Антон Ремизов – журналист пятого канала телевидения, и сообщение об этом облетело весь теле– и радиоэфир. Антон – мой друг, и я счел своим долгом провести расследование, потому что милиция, похоже, занималась ерундой: вместо того, чтобы ловить похитителей, они стали наседать на Антона. Он как раз тогда разводился с женой, и суд должен был установить опеку. Так как Людмила, его жена, хотела ограничить Антона в правах, следователи сочли, что он мог предпринять какието шаги к похищению сына. Мурыжили его несколько месяцев, нашли даже какихто старушексвидетелей, которые на самом деле ничего существенного не показали: они действительно видели Антона с сыном, но не в тот день, когда тот пропал, как первоначально утверждали на следствии, а двумя сутками ранее, когда он забирал мальчика по договоренности с женой! Следователи обшарили все места, где Антон мог «спрятать» Никиту, но тщетно: мальчик как в воду канул. Тогда наконец с большим опозданием решили рассмотреть версию о похищении с целью выкупа – глупость, если задуматься, ведь похитители так и не позвонили!

– Это ничего не значит, – возразил Карпухин, который на дух не переносил журналистов, даже если это были корреспондентымеждународники. – Вы подняли такую шумиху, что преступники могли испугаться и отступить от первоначальных намерений. Между прочим, если бы я не знал, что мальчик вернулся, то сказал бы с уверенностью: он мертв, потому что, устроив кипиш, вы, репортеры, лишили его малейшего шанса на спасение в случае похищения с целью выкупа!

– Что ж, может, вы и правы, – легко признал Гришаев. – К счастью, дело было не в этом. Никиту вернули через три с половиной месяца. Его нашли в кафе «KFC». Ктото купил ему комплексный обед и оставил за столиком. Официантка заметила одиноко сидящего мальчика и подошла выяснить, где его родители. При медицинском осмотре выяснилось, что у Никиты хирургическим путем изъяли почку и часть спинного мозга, а в остальном он находился в прекрасной форме. В разговоре со следователями и психологами ребенок смог лишь рассказать, что был «в больнице», его окружали «врачи», а в кафе привезла его «тетя», которую он раньше не видел. Она накормила его завтраком, а потом ушла, сказав, что ему нужно оставаться на месте и ждать маму с папой.

– Толик Лавровский отсутствовал около трех месяцев, – заметила я. – И его тоже привела «тетя»!

– Эти «тети» фигурировали почти во всех показаниях детей, – кивнул журналист. – Однако описания внешности, данные детьми психологам, сильно различаются.

– Это нормально, – сказала Ивонна. – Дети маленькие, их восприятие отличается от нашего: все зависит от правильности наводящих вопросов, которые задает психолог, а нащупать «правильное» направление нелегко, когда разговариваешь с четырех– или пятилетним пациентом!