Чужое сердце

Лазарь Петрович Вайнштейн – лучший специалист на хирургии, к нему записываются за месяцы заранее, ну, а тем, кто поступает по срочной, считай, просто везет. Главный всерьез считает, что у Вайнштейна есть какоето заклинание, помогающее вытащить пациента с того света даже в тех случаях, когда это кажется невозможным. У него самый низкий показатель смертности по больнице, несмотря на то, что больные в основном попадаются крайне тяжелые.

Вот и на этот раз мы провозились с поступившей девушкой часа два и в результате остались довольны.

– А она сильная! – пробормотал Лазарь Петрович, «закрывая» последний глубокий порез. – Даже странно – такая худенькая...

Молодая женщина и в самом деле сильной не выглядела. Довольно высокая, очень стройная, даже, пожалуй, чересчур худая, с короткой копной светлых, слегка вьющихся волос, она казалась слабенькой – в чем только душа держалась? При поверхностном осмотре, еще в приемном отделении, я обнаружила, что у нее отсутствует несколько передних зубов, а на руках имеются глубокие порезы. Мы называем их «рубцами самоубийц», так как они располагаются во вполне определенных местах – на запястьях и на локтевых сгибах. Нет, девушка явно не из благополучных – это очевидно. С другой стороны, несмотря на некоторую неухоженность, на бомжиху не тянет. Кто же эта несчастная и что с ней случилось?

Ответ пришел, как говорится, откуда не ждали: не успела я выйти из операционной, как столкнулась с дежурной на хирургии.

– Ой, Агния Кирилловна, вас тут спрашивают! – сказала она, схватив меня за локоть.

– Меня?

– Ну, Лазарь Петрович сказал, что вы разберетесь с милицией.

– С милицией?! – переспросила я удивленно, но ко мне уже приближались двое молодых, крепко сбитых парней. Выглядели они настолько внушительно, что я невольно попятилась. Говорят, что если тебе не в чем себя упрекнуть, то бояться людей в форме не нужно. Однако на деле выходит иначе: едва завидев служителя закона, любой, даже самый законопослушный гражданин, незаметно для себя подбирается и начинает судорожно искать укрытие. Ну, спасибо вам, Лазарь Петрович – удружили: самто убежал к себе в отделение, а я должна тут за всех отдуваться!

– Вы только что оперировали женщину, – бесцеремонно обратился ко мне один из парней. – Она выживет?

– Пока рано об этом говорить, – покачала я головой.

Мне показалось странным, что милиция появилась здесь так быстро. Да, врачи «Скорой» обязаны извещать органы о подобных случаях, но все же реакция милиционеров была настолько молниеносной, что оставалось лишь гадать – за что же, право слово, их поносят во всех СМИ?

– С ней можно побеседовать?

– Вы, наверное, шутите! – воскликнула я. – Она потеряла много крови, и это едва не закончилось для нее фатально.

– А когда будет можно? – заговорил другой парень густым басом, ему бы в опере петь – партии, исполнявшиеся Штоколовым!

– Не раньше чем через сутки, – ответила я. – И то не наверняка!

– Послушайте, – заговорил первый (очевидно, он либо считал себя главным, либо действительно им являлся), – где личные вещи потерпевшей?

– А они у нее были? Разве девушку не из дома доставили?

– Но должны же у нее быть документы или еще чтонибудь?

Мне показалось, что ребята чтото недоговаривают, но спрашивать я не стала – в конце концов, меня это не касается. Свою работу я выполнила, а теперь пусть они делают, что должны.

– Даже не знаю, – покачала я головой. – Если, конечно, она сама вызвала «Скорую»... Вещи могут находиться в приемном.

– Вот мы сейчас туда сходим, и вы их нам отдадите, – спокойно сказал старший. Он не попросил, а практически приказал мне это сделать и, судя по всему, даже мысли не допускал, что я могу отказаться. Я покорно направилась к лифту, сопровождаемая милиционерами. Медсестра в приемном отсутствовала, поэтому я сама зашла в ее закуток, оставив своих провожатых снаружи. В ящике стола лежали документы вновь поступивших – в основном ксерокопии, но среди них я отыскала плоскую прозрачную косметичку. Не знаю, что заставило меня так поступить, но, повинуясь внезапному порыву, я раскрыла молнию, и в ящик высыпалось нехитрое содержимое – губная помада, гигиенические салфетки, медицинский полис, паспорт и тоненькая записная книжка. Раскрыв паспорт на первой странице, я прочитала: «Лицкявичус Лариса Андреевна» – и едва не выронила документ прямо на пол. Лицкявичус?! Конечно, это моглобыть совпадение, но – Лариса Андреевна! Насколько я помнила из рассказов Никиты, его сводную сестрицу звали Лара, а Лицкявичуса зовут Андрей. Я не могла поверить в то, что вижу!

– Эй, вы там скоро? – раздался подозрительный голос за перегородкой. – Может, помочь искать?

– Ннет, спасибо, – ответила я, приходя в себя и засовывая паспорт потерпевшей обратно в косметичку, и судорожно застегнула молнию.

Выйдя к милиционерам, я протянула им свою находку.

– Вы знаете, что с ней произошло? – спросила я. – Почему она в таком состоянии?

Мужчины переглянулись.