Чужое сердце

– В чем дело, Леня? – спросил Никита. – Убегал от кого?

– Занят был, – буркнул патологоанатом, одним движение плеча сбрасывая плащ на руки Вики. Данный жест показался мне восхитительно барским, но совершенно натуральным, словно Кадреску этого и не осознавал. – Вы же хотите быстрых результатов?

– Удалось у всех пробы взять? – поинтересовался Лицкявичус.

– Да, но быстро только кошки родятся, – ответил патологоанатом. – Нужно время.

– Они насмерть перепуганы, – сказал глава ОМР. – После того как Тамара Решетилова рассказала родителям о своих злоключениях, они не стали задавать никаких вопросов и безропотно согласились на анализ ДНК.

– Так что же мы в результате имеем? – задал вопрос Никита.

– А имеем мы то, – ответил Лицкявичус, – что теперь появилась хоть какаято связь – «Шаг в будущее». Мы пытались определить, кто имел отношение ко всем детям с медицинской точки зрения, и теперь этот вопрос решен.

– Но они всего лишь были зачаты в этой клинике! – возразил Павел. – Наверняка после родов их наблюдали другие врачи, да и времени прошло слишком много – неужели ты, Андрюша, считаешь, что «Шаг» может иметь отношение к похищению детей? Зачем им это нужно?!

– Я предпочитаю не ставить телегу впереди лошади, – сказал Лицкявичус. – Пока мы просто установили связь, а там – увидим. Теперь меня интересует, Агния, в связи с чем вы столкнулись с именем Немоваотца?

Я в нескольких словах обрисовала ситуацию.

– Странно, – пробормотал глава ОМР. – Опять совпадение? Чего только не случается...

– Я собираюсь поговорить с теми, кто близко общался с Арамейченко, – добавила я. – Могу попробовать навести справки и о сыне Немова.

– Хорошая идея, – согласился Лицкявичус. – Раз уж нам все равно придется иметь с ним дело, то хорошо бы узнать как можно больше – и помимо официальной информации. На всякий случай я еще попрошу Карпухина провентилировать личность Немовамладшего на предмет его причастности к чемуто незаконному. Может, его имя всплывало в связи с какимнибудь медицинским скандалом?

– Ну, скандалто я ему обеспечить могу! – ухмыльнулся журналист. – Вы представляете, какой шум поднимется, если заявить о том, что родителям, заплатившим, между прочим, немалые деньги, подсунули неизвестную яйцеклетку, оплодотворенную незнамо чьей спермой?!

– А вот этого я прошу вас не делать, – холодно произнес Лицкявичус. – Во всяком случае – пока. Эта «сенсация» от вас никуда не убежит – все равно, вы единственный журналист, который в курсе событий.

Торжествующая улыбка Гришаева немного увяла, но он, повидимому, не собирался спорить.

– Теперь насчет Решетиловых, – со вздохом произнес Лицкявичус. – Ребята Карпухина согласились в свободное время нам помочь и подежурить у них, обеспечивая безопасность. Так что, Никита, у тебя будет смена, а то ведь основную работу никто не отменял! Однако я боюсь, что скоро охранять придется не только Решетиловых, и этот вопрос ОМР решить не в состоянии.

– Считаете, Рома не единственный, кто подвергается опасности? – спросила я испуганно.

– Все возможно. Давайте надеяться, что я ошибаюсь.

* * *

Вечером я облазила весь Интернет в поисках бывших сотрудников профессора Немова. Ропшина оказалась права: несколько человек, на момент работы с ним являвшиеся аспирантами или молодыми кандидатами наук, теперь стали настоящими научными светилами. Многие уехали за границу, других разбросало по городам и весям нашей страны. Единственным, кто остался в пределах досягаемости, оказался некий Руслан Зиненко. Его перу принадлежало множество статей по истории генетики в России и мире, а также огромное количество работ в области современных генетических исследований, включая наследование психических заболеваний.

На следующий день я освободилась около двух и сразу же поехала в Большой университет, где Руслан Тимофеевич Зиненко занимал должность декана кафедры медицинского факультета. Я надеялась, что начальство не сбегает с рабочего места слишком рано, так как изза пробок добралась до места только в начале четвертого. Медицинский факультет появился в университете совсем недавно. Не скрою, преподаватели давно известных медвузов города упоминают о нем с некоторой долей снисходительности, считая, что медициной можно заниматься только в специализированных учебных заведениях. Лично я не берусь судить об этом, ведь многое зависит от хорошей материальной базы и преподавательского состава. Как с первым, так и со вторым, насколько я знаю, у факультета проблем нет, и, полагаю, во многом это заслуга именно декана Зиненко.

Я приготовилась к долгим поискам ученого, а то и к тому, что его вообще не окажется на месте, но, к моему удивлению, Зиненко находился именно там, где ему и положено, – в деканате, в собственном кабинете. Высокий, очень худой и жилистый мужчина в хорошем костюме, лет под пятьдесят поднялся мне навстречу. Когда я объяснила ему цель своего прихода, он неподдельно огорчился.

– Надо же, Прасковья Федоровна... – покачал он головой. – Кто бы мог подумать! Теперь я буду чувствовать себя виноватым, что не позвонил, не спросил, как дела. А когда похороны?