Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ)

— Ну, уж нет, — я собрала все оставшиеся силы и вцепилась в Рому покрепче, используя в качестве крючков и руки и ноги.

Я повисла на Бородине как очень целеустремлённый краб, обхватив всеми конечностями туловище мужчины. Но руки и ноги быстро теряли силу. Значит, сейчас или никогда. Представив, что я — это не я, а я — это сердце Романа Бородина, его память и его душа, я «прыгнула» в утро того дня, который стал для меня вторым днём рождения. Пространство вокруг поплыло, развернулось и свернулось. Кажется, всё получается, невероятно! Я всё сделала правильно, я смогу всё исправить. Нужно только предупредить Романа, что в него будут стрелять. Он наденет бронежилет или придумает что-то ещё. Я всех спасу: Хана, Витю, Гену, даже Рому! Ну, и пусть мне не сделают пересадку, главное, что все останутся живы. Я однажды уже смирилась с мыслью, что мне предстоит уйти молодой, а теперь ещё и бонус будет в виде спасения хороших людей.

Мгновенье и я стою в каком-то старом полуразрушенном буддистском храме, вижу перед собой спину Бородина. Время выбрано не очень удачно, похоже, но я успею, я сейчас предупрежу его. Открываю рот, но в это же мгновение чувствую толчок и он последний в этой жизни.

Толчок почувствовал и Бородин. Он обернулся, но в храме кроме него никого не было. Он знал, кого должен был увидеть. Он знал всё, потому что его сердце знало всё, переместившись назад во времени и пространстве. Голову Романа сжимали тиски боли, но он быстро справился с дурнотой. Кажется, она действительно всех спасла, но не подумала, что будет с ней самой, ведь одно сердце не может одновременно биться в груди двух разных человек. Сейчас он знает, что будет дальше и кто во всём виноват. Он позаботится о том, чтобы сохранить артефакт и собственную жизнь. У него в груди бьётся сердце, которое помнит всё. И он помнит, и знает, как что и как исправить. Как исправить всё!

Глава 28: отставить сопли, всё только начинается

Автоматические стеклянные двери бесшумно разъехались, впуская в медицинский центр двух мужчин. Парочка уловимо похожих шатенов имела решительный вид и шла в ногу, быстрой, хлёстко и уверенно. Мужчины не оглядывались по сторонам, хорошо ориентируясь в планировке здания. Они сразу направились к стойке, за которой, заметив неурочных посетителей, уже поправляла свои рыжие локоны сонная работница регистратуры в кокетливой розовой больничной спецовке. Девушка пролопотала что-то на своём родном нерусском, постреливая глазками то в одного посетителя, то в другого. Мужчины поулыбались в ответ, показали какие-то бумаги, что-то спросили на всё том же нерусском, пусть и с заметным акцентом. Дежурная внимательно выслушала, покивала, выложила на стойку регистрации планшет с какими-то формами для заполнения. Тот из визитёров, что выглядел постарше и был бородат, погладил рыжую девушку по маленькой ладошке, после чего она присела на стул и задремала.

Убедившись, что регистраторша спит, мужчины синхронно тронулись с места. Их движения были экономными, мягкими и плавными, как если бы они принадлежали не к роду людскому, а семейству кошачьих. Один из шатенов, тот что был гладко выбрит и короче пострижен, в какой-то момент отделился от напарника, чтобы свернуть в коридор. И это он сделал отрепетированным движением, молча и целенаправленно, так как это бывает с людьми, когда они отлично знают куда и зачем идут. Тот шатен, волосы которого слегка отливали янтарным блеском, а лоб уже облюбовали продольные морщины, будто не заметил отлучки компаньона и направился дальше. Спустя одну лестницу и несколько минут изучения коридоров, мужчина оказался у двери палаты с номером D-20. К этому моменту на плечи его уже был наброшен одноразовый больничный макинтош, а обувь была запаяна в полиэтиленовые бахилы из специального автомата, встреченного по пути.

На секунду визитёр задержался у двери, положив пальцы на ручку, словно о чём-то задумавшись. Но когда взгляд мужчины скользнул в окно палаты, где сквозь незакрытые жалюзи было видно постель и силуэт лежащего человека, все сомнения посетителя в мгновение растаяли. Плавно надавив на ручку, шатен открыл дверь и тихо вошёл, аккуратно закрыв за собой дверь. В палате было светло, прохладно, и даже в каком-то смысле уютно. В стиле больнички, конечно, но всё же уютно. На кресле в углу палаты дремал мужчина с проседью, рядом с ним стоял небольшой столик и второе кресло, сейчас оказавшееся пустым. Напротив спящего в окружении медицинских аппаратов, всяческих проводков и трубочек, на больничной кровати без чувств лежала болезненного вида девушка. Шатен никогда ещё не видел её такой, пусть особа и была хорошо ему знакома. Визитёр мягко и совершенно бесшумно подошёл к мужчине, дремавшем на кресле, и положил руку на лоб спящего. Одноразовый больничный макинтош шатена колыхнулся, словно полы его попали под лёгкое дуновение ветерка. Больше ничего не произошло, только дыхание спящего стало глубже и ровнее.