Чужое солнце

Следы этого стремления можно было обнаружить не только на кухне, но и в других частях дома. К примеру, Мэгги собственноручно отодрала карнизы от старой краски, не пожелав нанять рабочих, чтобы они не повредили затейливую лепнину. Не пожелала она и развешивать по стенам картины и гравюры, зная, что подобным образом поступают их соседи – скучающие жены преуспевающих биржевых маклеров, которые могли позволить себе сорить деньгами, скупая в антикварных магазинах «шедевры» прошлого века. Мэгги вообще терпеть не могла быть похожей на других. Когда они с Джеми жили в Лондоне, она обставила квартиру так, что друзья только диву давались, до небес превознося ее индивидуализм и оригинальный, утонченный вкус. Их лондонское жилище даже пару раз фотографировали для профессиональных журналов, специализирующихся на интерьере и дизайне, и это была целиком ее заслуга.

После переезда в Шир Мэгги решила, что их новый дом должен быть устроен в полном соответствии с патриархально-пасторальным окружением. Именно поэтому она выкрасила стены простыми пигментными красками, выбирая самые спокойные тона, а на окна повесила тонкие тюлевые занавески, отчего и без того просторные комнаты стали казаться наполненными воздухом и светом. На Рождество Мэгги украсила елку всего дюжиной шаров и множеством настоящих восковых свечей, и хотя тем же соседям подобное могло показаться претенциозным, ее это не смущало. Она была не готова идти на компромиссы только ради того, чтобы доставить удовольствие окружающим или выглядеть в их глазах «своей в доску», поскольку это означало бы отказать в удовольствии себе. Правда, из-за этого свойства характера Мэгги иногда чувствовала себя в Шире несколько одинокой, отрезанной от людей со схожими вкусами и взглядами, но ей казалось, что она знает средство, которое поможет ей адаптироваться к жизни в новых условиях.

Когда у нас будет второй ребенок, думала она, мне станет не до рефлексии. Мэгги очень хотелось второго ребенка – хотелось кого-то тискать и ласкать, поскольку Натан, став старше, начал проявлять склонность к большей самостоятельности и все чаще заявлял ей, что «терпеть не может нежностей». И хотя он, конечно, продолжал нуждаться в материнской заботе, Мэгги больше не могла выплескивать на него всю нежность, которая переполняла ее сердце.

Впрочем, какова бы ни была причина, в последние несколько месяцев она редко бывала беззаботной и веселой. Несмотря на все ее попытки чем-то себя занять, ее одиночество становилось сильнее, а вместе с ним росло и желание как можно чаще заниматься с мужем любовью. Это желание было таким глубоким, таким всеобъемлющим, что ему не мешала даже такая прозаическая и сугубо прагматичная вещь, как утренние измерения температуры. Увы, в последнее время Джеми не был расположен к сексу – слишком много времени и сил он отдавал работе и карьере. Мэгги знала, как нелегко ему приходится, и старалась ни на чем не настаивать, чтобы не показаться слишком требовательной и назойливой, но ни кофе, ни возбуждающие блюда не могли помочь ей справиться с сексуальным разочарованием. Оставалось только одно средство: шопинг-терапия.

Господи, я уже и забыла, когда в последний раз болталась по магазинам ради собственного удовольствия, сказала себе Мэгги. Это должно помочь, точно!

Но сначала ей нужно было привести себя в порядок. По опыту Мэгги знала, что отправляться на шопинг в несвежей и к тому же в домашней одежде было серьезной ошибкой, да и сама она успела взмокнуть. Что ж, это дело поправимое… Мэгги была натуральной блондинкой со светлой, здоровой кожей и длинными ногами, поэтому на то, чтобы вернуть себе приличный вид, у нее ушло всего несколько минут. Поношенный и вытянутый на коленках спортивный костюм уступил место отрезному платью из ярко-желтого шелка с увеличенного размера пуговицами и лаковым пояском, подчеркивавшим ее тонкую талию. В этом наряде Мэгги сразу почувствовала себя тем, кем она и была на самом деле: молодой и стильной городской жительницей, а не деревенской клушей, и ее настроение стало неуклонно подниматься. Усаживаясь за руль, Мэгги даже включила автомобильный CD-проигрыватель громче, чем обычно, и окрестности Шира огласились старым добрым роком, который она любила еще со студенческих времен.