Чужое тело. Дилогия

— Ну… Смотался на фабрику ткацкую, у меня там тётя работает. У них там был музей, и там стояло что-то очень похожее. Я зарисовал, что мог промерял. А остальное так… Эмпирически… Прикинул по чертежам, какие размеры быть должны, их и поставил. И вот ещё, это прядильная машина. Какая-то «Дженни», я самую простую нашел. Там ещё лучше есть, если что… *

* — Прядильная машина, созданная английским механиком Джеймсом Харгривсом в 1768 г. и названа им в честь дочери «Дженни». Недостаток был в том, что нить получалась тонкая и слабая.

— Интересно. — Я поглядел на общий вид, рамную конструкцию. — Интересно очень. Мих, работа гигантская. Но проверить надо заказчикам. Если подойдет, так подойдет, если нет, то денег не получишь.

— Ну… Ясно дело. — Ответил Мишка.

— Будешь дальше искать, с размерами.

— Пойду в музей, померяю! — Легкомысленно отмахнулся Михаил.

— Все равно хорошо. — Я выложил плату.

Ну а потом в обнимку с папкой и очередной парой труб спать… В квартире их оставалось все меньше и меньше.

Мастер Андрей слег. Причем слег серьезно. Он давно уже потерял волю к жизни, и теперь только угасал. Душа в нем едва тлела. Умный, энергичный и предприимчивый мужчина превратился в гниющий изнутри овощ. Пытался Феликс что-то сделать, да уж не получалось у него ничего. Ни женщины, ни призывы подумать о той семье, что ещё есть, ни даже небольшой мордобой — ничего не помогало.

Ну а наследники мастера Андрея увлеченно распускали на нитки его состояние. Ух, как они гульбанили! На площадях выставлялись бочки с вином, народ на халяву никогда не отказывался, и на пару дней производство у меня встало.

Когда я узнал, из-за кого… Нет, насильно-то никто никому через воронку не вливал. Хочется тебе, так ты хоть в этом вине утопись, мешать не буду, но вот когда это начинает мешать моим планам…

Распорядился, привели ко мне двух братцев — акробатцев. Вытащили из какой-то таверны, где они похмелялись деньгами за продажу очередного корабля своего отца.

Поглядел я на них. Ну и что сказать? Золотая молодежь она всегда золотая молодежь. Я в «Васильке» на таких уже насмотрелся. Деньги родительские в карманах есть, так и гуляй душа, пока тех денег не останется, а как кончатся, так у шнурков можно ещё перехватить. Для предков эта сумма — тьфу и растереть, а вот для сынков та сумма как раз на неделю гулять.

— Что же творите вы, гады позорные. — Спросил я. — Отец ваш состояние годами собирал — собирал, а вы его на что тратите? На девок гулящих да на кости?

Похмельные братцы кинулись в ноги, один не рассчитал и разбил себе лоб, после чего захрапел прямо на полу. Второй уставился на первого и громко икнул.

— Молодцы. — Сказал я. — Отходить бы вас ремнем… Да жаль нельзя.

— Почему это нельзя? — Спросил за моей спиной Виктор. На братцев он глядел с отвращением.

— И в самом деле, почему это нельзя? — Поразился я. — Эй, стража! По пятнадцать горячих каждому по заднице за то, что позорят семью свою! И на пятнадцать суток в каталажку!

— В Западную башню? — Деловито спросил Феликс.

— Да нет, конечно же. В новенькую тюрьму. А потом ко мне на разговор.

— Уродцы. — Характеризовал братьев я. — Распустят состояние же на нитки. Феликс, кто ещё там наследник есть? Кроме вот этих?

— Иветте пятнадцать зим, Игорю двенадцать, Катерине пять лет. — Сверился с бумагой Феликс.

Консультации со знатоком древних обычаев бароном Гонку показали, что наследство по умолчанию достается старшему сыну. Правда, иногда старший сын отказывал в пользу того, кто мог распорядиться наследство лучше… Но это уже под нажимом родственников.

Я взял паузу.

Итак, делаем просто. Завтра мастер Андрей выходит из запоя, назначает обеих отпрысков своих лишенными наследства за разгульный образ жизни, назначает наследником следующего по старшинству, после чего может делать, что хочет. Следующий… Вернее, следующая по старшинству, Иветта, которой сейчас пятнадцать зим, чутко слушает Ждана и делает что ей скажут, вот и…

— Только совершеннолетние. — Обломал меня барон Гонку.

— Вот так.

Я снова взял паузу. Ну так и что? Сейчас напишем указ, пара людей отправиться к мастеру Андрею с уже составленным документом, ещё парочка людей пойдет в камеру уговаривать золотую молодежь. Вот и всё.

Но… Но я же король. Я сам единолично устанавливаю правила. Но если уж я их установил, так и я по ним играю первый же, разве нет? И если я правила буду каждый день менять в процессе игры, так кто же по ним играть будет?

А с другой стороны. Я король, я и решаю.

— Барон Гонку, спасибо за консультацию. — Я чуть склонил голову. — Я вас более не задерживаю. — Подождал, пока за бароном не закрылась дверь. — Феликс, теперь ты. Завтра предложи этим двум уродцам жизнь в обмен на то, что они отказываются от наследства и поступают ко мне в армию. Отошлю обоих на границу, пусть воюют. Ополченцами. И если граф Тоскалонский их решит повесить, так это его дело.