Чужое терзанье

— Пожалуй, надо попытаться, — не ответила на похвалу Кэрол. — Насколько я поняла из передачи, те ребята делают то же, что и Шерлок Холмс: изучают грязь на брюках и определяют, в какой географической точке она попала на ткань. Попробуем.

Она направилась в группу, убеждая тонкий осуждающий голосок, что белое вино не до конца погубило клетки ее головного мозга.

— Сэм, — окликнула она, проходя через комнату. — Загляните на сайт Би-би-си и посмотрите, что там есть по судебной геологии.

Сэм поднял голову от бумаг, удивленный незнакомыми нотами торжества в голосе Кэрол.

— Простите, не понял?

— Сайт Би-би-си, судебная геология, — пояснила через плечо Кэрол. — Распечатайте все, что найдете там полезного, потом разыщите какого-нибудь местного специалиста. На факультете наук о Земле в нашем университете должны работать ученые, которые смогут нам помочь. — Она закрыла за собой дверь, спрятавшись от подчиненных за недавно установленными жалюзи. Рухнула в кресло и уронила голову на руки, ощущая под пальцами липкий пот. Господи, как долго оно не приходило, это благословенное озарение, пусть и небольшое! Его, конечно, недостаточно, чтобы изменить ситуацию, но все-таки начало положено, и у нее появилась хоть какая-то возможность перевести дух.

***

Он смотрит на выложенные перед ним инструменты, принадлежности его нового ремесла. Наручники, оковы для ног. Кожаный кляп. Эластичный фаллоимитатор из латекса. Бритвенные лезвия. Резиновые перчатки. Видеокамера. Ноутбук. Мобильник. Теперь остается лишь вставить лезвия в дилдо и завернуть его в кухонное полотенце, чтобы не оставлять своих отпечатков.

Он нажимает на клавишу, и из плеера снова льется Голос. Он знает все наизусть, ему не нужно напоминать о том, что предстоит сделать, но ему нравится слушать. При звуках Голоса он испытывает особое удовольствие — никогда раньше он ничего подобного не испытывал. То, что он делает взамен, кажется ему очень малой ценой за такую радость.

Голос говорит ему, кого нужно выбрать, облегчает его задачу. Не оставляет ничего на волю случая. Сегодня вечером он найдет ее за углом дешевого отеля, прямо рядом с Беллуитер-стрит, где такие, как она, снимают комнаты с почасовой оплатой. Может, она будет ждать его в комнатке, а может, будет стоять, прислонившись к большому чугунному контейнеру для мусора. Она, наверно, удивится, когда он скажет, чего от нее хочет. Женщины привыкли, что взять с него нечего, ну разве что кроме хорошей наркоты. Для них он просто часть пейзажа. Пустячная деталь, не заслуживающая внимания.

Но сегодня вечером она обратит на него внимание. В последний раз в своей жизни. И оно будет целиком направлено на него, а это уже кое-что.

***

Уличные огни висели в тонкой дымке раннего вечера, как светящиеся леденцы. За годы, проведенные Тони вдали отсюда, брэдфилдские часы пик разбухли, как желудок у человека среднего возраста. Но в тот вечер он, не замечая бурлящей толпы, шел через город от госпиталя к своему новому дому на автопилоте. Из плеера лилась музыка, что-то убаюкивающее, повторяющееся, минималистское. Он не имел представления ни об авторе, ни об исполнителе. Запись этой композиции дал ему один из его студентов еще в Сент-Эндрюсе. Тони уже не помнил зачем — кажется, в доказательство какой-то своей гипотезы о влиянии музыки на деятельность мозга. Композиция нравилась ему, потому что перекрывала шум улицы, гул машин на дороге, приглушенный рев городской жизни.

Тони думал о задаче, которую поставил перед Томом Стори. Не много ли он требует от человека с глубоко поврежденной психикой? Вдруг Стори почувствует, что врачи пытаются на него давить, и опять взорвется? Маловероятно, но в таких вещах никогда не угадаешь наверняка. На этот раз Тони вышел за принятые рамки и знал, как скверно будет у него на душе, если его просьба повредит Стори.

Тут ему пришло в голову, что в случае провала неприятности не ограничатся его личными угрызениями совести. Эйден Харт придет в бешенство, если узнает, что сделал Тони. Он грубо нарушил хрестоматийную схему взаимоотношений доктора с пациентом, описанную во всех ученых трудах по психологии и психиатрии. Хотя, на взгляд Тони, труды эти написаны людьми, у которых проблем поболее, чем у тех, кого они призваны лечить. Он, честно говоря, и сам из их числа. Его собственные сложности с межличностными отношениями всякого рода, неуверенность в себе, мучившая его большую часть взрослой жизни, неспособность проявить свои чувства к Кэрол — все говорит о том, что сам-то он недалеко ушел от тех психически неполноценных личностей, которых пользует в качестве врача-клинициста.

Правда, именно поэтому он и способен помогать своим пациентам с некоторой претензией на компетентность. Сочувствие и понимание их трудностей позволяют ему выбирать эффективные методы лечения. А тревожащее ощущение, что ему и самому не мешало бы подлечиться, — это ерунда, приемлемые издержки.