Чужого поля ягодка

— Кхэ… Ну вот, а я так старался… — а глаза его не отрывались от кожи, мягко светящейся в просветах золотисто-русых прядей, от хрупких рук, беззащитно скрещённых на маленьких, торчащих в стороны грудках… И растерянно-счастливых, светящихся ожиданием зеленовато-серых глаз, устремлённых ему навстречу…

Почти весь Континент и полуторамиллиардный, день и ночь шумящий Город лежали между домом на Побережье и пытавшимся уснуть в своей удобной, но такой пустой квартире Джеем — и совершенно не помешали ему не увидеть, но ощутить прокатывавшиеся раз за разом по миру волны невыносимого, сводящего с ума счастья… Растения и животные, рыбы и птицы, радужные бабочки и пёстрокрылые жуки всякий раз блаженно замирали, задержав на долгий миг дыхание — а потом, слегка опьянённые, приходили в себя и продолжали предначертанный каждому путь, но уже с немного другим зарядом в клетках, с намеченными исправлениями накопленных столетиями неточностей и сбоев в кодах.

И только тоже получившие свою долю люди Города не замечали — за редкими исключениями — практически ничего… И уж точно никто из них, кроме Джея, втихомолку вытиравшего выступившие стыдливые слёзы, ничего не понял…

21. Без меня меня женили

Оставаться в квартире, ежеминутно натыкаясь на пустоту немых комнат, оказалось невыносимо, он перебрался пожить в суету и дружескую толкотню казарм, и какое-то время такое решение выглядело удачным.

…Он не поехал к ним на выходные. Ни на ближайшие, ни на следующие. Это сумасшествие, прежде, чем как-то пошло на убыль, продолжалось около трёх месяцев. И не было от него спасения ни днём, ни ночью, ни на работе… Джей скоро устал сопротивляться и просто отдавался очередной волне, глядя на случившегося напарника отрешённо и светло, а после встряхивался и, взглянув зверем, взрыкивал и так стискивал зубы, что чуть не сводило скулы…

Очередной напарник испуганно отшатнулся, а потом осторожно, но решительно отобрал у Джея тяжёлый лайтер и проворчал:

— Что-то ты сам не свой, знаешь ли… Покажись-ка врачам. Я доложу старшему, чтоб тебя пока отстранили от патрулирования.

И, как он ни доказывал, что всё с ним в порядке, как ни пытался отвертеться от визита к медикам, а, раз у тех имелся рапорт напарника, пришлось Джею к ним явиться. Ничего серьёзного они, конечно, не обнаружили, но психолог порекомендовал… жениться. И даже выдал Лицензию. Джей, получив оную, непочтительно заржал и ржал так долго, что психолог совершенно уверился в правильности как диагноза, так и метода лечения.

Лицензия давала право на внеочередной выбор невесты среди «белых» выпускниц колледжа — и права отказаться от брака у избранницы не было. Таким образом, у него впереди был целый год для выбора, размышлений и знакомства с невестой. Отсчёт пошёл. Через год Лицензия теряла силу, но, если ты не женился, то, во-первых, тебя будут считать последним идиотом, во-вторых, тебе светил выговор от начальства и недоброжелательное отношение со стороны коллег: получить заветный белый квадратик и не жениться считалось крайне аморальным… Так что просрочивший Лицензию рисковал карьерой. Всё вместе автоматически заостряло внимание на твоей особе — как в случае состоявшейся женитьбы, так и в случае «сгоревшей» Лицензии. Самое же подлое, что отказаться от Лицензии было нельзя за исключением свидетельства другой скорой женитьбы.

Джей чуть не взвыл. И окончательно проклял Законы Города, обязывающие его, законопослушного гражданина белого класса, дать Городу полноценное потомство. Потом вспомнил, что всё-таки впереди у него целый год, сдержал порыв разорвать в клочья белый квадрат Лицензии, подавил желание съездить психологу по благостной физиономии, улыбнулся в его изучающие глаза как мо-ожно ши-ире и, рассыпавшись в изъявлениях благодарности, чинно-бодро удалился из кабинета.

В коридоре никого не было — служащие Контроля болели очень редко, а тех, кто пострадал в вылазках и рейдах, доставляли в другое крыло медкорпуса. Джей оглядел пустой холл с удобной мебелью, мягкой подсветкой и цветочным разнообразием, вынул из кармана ненавистную Лицензию, взглянул. Потерять её где-нибудь? Найдут и вернут, она же именная. Уничтожить? А как отчитываться? Остаётся только жениться. Или умереть. Или пропасть без вести. Какое-то зерно в этой мысли было, но никак не удавалось его выскрести… Ну, всё-таки впереди ещё год… авось, выскребем…

Он стал напрашиваться в десанты, но ему вежливо, с улыбкой, неизменно отказывали. Джей понял, что о Лицензии все уже знают и постараются на год обеспечить ему спокойную жизнь. Он отвечал на улыбки коллег, отшучивался в ответ на доброжелательные намёки, старался выглядеть довольным под завистливыми взглядами холостых сослуживцев… И в бессильной ярости желал им провалиться во все преисподние.

Однажды, выскочив из лифта, где только что опять всю дорогу понимающе-заговорщицки перемигивался с малознакомыми сотрудниками, он чуть не налетел на Стана Вэнша — шёл, уже привычно не глядя по сторонам. И услышал вдруг:

— Доброе утро, Джей Линоки. Что это ты на людей не смотришь, сынок?