Чужой

Напрасно пытается Вишенка убедить себя, что этому Зенеку грош цена, обыкновенный воришка, о котором и думать не стоит… На самом деле она отлично знает, что он нравился ей больше, чем любой другой мальчик. Она сама вела себя, как мальчишка, желая, чтобы он восхищался ее ловкостью и смелостью, и в то же время ей хотелось, чтобы он заметил, какая она хорошенькая. В своем классе, да и во всей школе она столько наслышалась о своих похожих на вишенки глазах, о своем «персиковом» цвете лица… Вишенка привыкла смеяться над этим, делать вид, что ей все равно, но в глубине души считала все это естественным — ведь она действительно хорошенькая. Гораздо красивее Ули, несравненно! Как же могло случиться, что Зенек этого не заметил? Да и вообще… Уля всегда держится в сторонке, никогда не привлекает ничьего внимания. Вишенку это нередко даже сердило, но сейчас у нее такое чувство, будто Уля ее попросту обманула. Вишенка враждебно смотрит на подругу и бросает пренебрежительно:

— Ах, моя милая, мальчишки очень часто говорят такие вещи. Я сама сто раз слышала!

Уля нисколько не обижается.

— Знаю, — говорит она спокойно. — А я услышала первый раз в жизни. И он говорил искрение.

Вишенка замечает насмешливо:

— Может быть. Но чтобы из-за этого так надрываться… Не понимаю!

— Это все, что я могу для него сделать.

Вишенка умолкает. Уля чувствует, какое это неприязненное молчание. До сих пор, если ей случалось вызвать неудовольствие подруги, она старалась поскорее оправдаться, а то и совсем отказывалась от своих слов. Сегодня она впервые полна решимости поставить на своем. А Вишенка пусть думает что хочет.

И вот закончился последний день работы в саду.

Уже стемнело, когда Уля с конвертом в руках вошла во двор дедушки Петшика. Она оглянулась вокруг, надеясь увидеть кого-нибудь из мальчишек — свистеть и громко звать она очень не любила. Дверь сарайчика была приоткрыта, и в глубине его Уля заметила Юлека, сидевшего на корточках около клеток с кроликами.

— Уля! — удивился мальчик. Они уже давно не видались.

— Мариан дома?

— Дома, а что?

— Юлек, позови его, я вам что-то скажу. Выходите на дорогу.

— Ладно! — Юлек понял, что Уля пришла с какой-то важной новостью, и сразу оживился. Уже так давно не случалось ничего интересного!

Уля, присев на загородку, отделявшую дорогу от поля, перекладывала конверт из руки в руку. Ребята не заставили себя ждать.

— Когда ты поедешь в Лентов? — спросила она Мариана.

— Я поеду! Завтра! — немедленно отозвался Юлек. — А это что? Письмо?

— Здесь деньги. — Уля старалась говорить спокойно. — Я считаю, что это должен сделать Мариан.

— Почему Мариан? — возмутился Юлек. — Я и сам могу сделать все, что тебе нужно.

— Нет. Мариан знает ту торговку, а ты ее не знаешь. Ту торговку, у которой… Зенек взял пятьдесят злотых…

— Так это для нее? — изумился Юлек.

— Да… Я хочу вернуть ей эти деньги…

— Откуда у тебя такая куча денег? — воскликнул Юлек. Мариан морщил лоб, задумчиво глядя на девочку.

— Собирала смородину и заработала. — Уля протянула конверт Мариану, — Ты знаешь, где ее искать?

— Знаю. Она всегда сидит на одном месте.

— Только… сделай это так, чтоб она не видела, кто их принес, хорошо? А то начнет расспрашивать…

— Хорошо.

— А как она узнает, что это те деньги? — спросил Юлек.

— Я написала записку. — Уля вынула из конверта листок бумаги. «Тот, кто взял у вас пятьдесят злотых, возвращает свой долг». По-моему, она поймет и не будет больше сердиться на Зенека, правда?

— Конечно! — сказал Юлек.

— Да, но ведь долг-то отдаешь ты, а не он, — медленно проговорил Мариан.

— Потому что он не может, — сказала Уля. — Если б он мог, он бы сам отдал.

Юлек уже прикидывал, как подсунуть конверт.

— Слушай, — сказал он Мариану, — давай поедем в Лентов вместе и сделаем так: я подойду к этой торговке и буду ей зубы заговаривать, а ты тем временем подойдешь сзади, незаметно положишь конверт на землю, около ее ног, и смоешься. А я дождусь, пока она его поднимет, и тоже удеру.

— Ладно, — согласился Мариан. Потом серьезно сказал Уле: — Не беспокойся, будет сделано.

— Ну, я пошла.

Мальчики смотрели ей вслед, пока она не скрылась за домами.

— Вот так Уля!.. — изумленно пробормотал Юлек. Больше он ничего не прибавил, но Мариан понял, что он хотел сказать.

Прошло еще несколько дней.

Как-то раз Юлек, проснувшись, по обыкновению, в семь часов и выбежав на кухню, увидел за столом дедушку. Обычно дедушка в шесть часов уже уходил на работу.

— О! — обрадовался Юлек. Он хоть слегка и побаивался дедушки, но очень его любил, а кроме того, с помощью деда всегда можно было смастерить что-нибудь интересное. — Ты сегодня не идешь на фабрику?

— Идет или не идет, а «с добрым утром» сказать можно, — заметила бабушка, строго следившая за соблюдением правил вежливости.

— С добрым утром! — поспешно поправился Юлек.

— Я работал в воскресенье и сегодня взял отгул, — объяснил дедушка. — Поеду в Стременицы покупать себе башмаки.

В Стременицы! Юлек никогда еще там не бывал. Туда, наверно, километров пятьдесят на автобусе ехать!

— Дедушка! — умоляюще простонал он.