Чужой

Увидев догоняющую их группу всадников, старик остановился и оперся на свой посох. И хотя он знал от гонцов Говшут хана, направленных в чабанские коши, что на них надвигается серьезная опасность, почему-то не связал появление незнакомцев с этим сообщением. Наивный чабан и подумать не мог, что захватчики могут появиться ни с того, ни с сего, среди бела дня, безо всякого предупреждения. А все потому, что те же гонцы успокаивали: “Говшут хан направит в Хорасан своих шпионов и заранее сообщит, когда гаджары нападут на Мерв”. К тому же, скотоводы были наслышаны о том, что восемьдесят старейшин были приглашены на совещание в Мешхед. И это также успокоило людей, притупило их бдительность.

Поначалу старый чабан подумал, что приближающиеся наездники — гонцы Говшут хана. Однако он тут же подумал, что вряд ли к скотоводу с двумя кибитками станут посылать сразу столько людей. Когда всадники приблизились, старик понял, что ошибся в своих предположениях. Одежда людей красноречиво говорила о том, что они не из этих мест. Тем не менее старик не испытал никаких дурных предчувствий, в голове его не было мыслей о том, что появление налетчиков может лично для него и его семьи окончиться большой бедой. Старик не растерялся, втайне от приближающихся что-то сунул в руку мальчику.

— На, возьми это, детка!

Старик дал мальчику кремень. Крепко зажав его в руке, мальчик устремился к знакомому бугру.

Как только мальчик скрылся за холмом, через мгновение летний зной наполнился черным густым дымом, клубы которого взвились в небо.

Примчавшиеся ездоки остановили коней около чабана. Никто из них не поздоровался со стариком. Старик вздохнул: “Приветствие — право Всевышнего”, и поздоровался с незнакомцами сам:

— Саламаоейкум, Божьи люди!

Старик ждал ответа, однако никто и не подумал ответить на его приветствие.

Хамза Мирза, тихонько постукивая по сапогу серебряной рукоятью плети, посмотрел в небо. Старик понял, что тот наблюдает за черными клубами дыма.

Принц заговорил почему-то тихим голосом.

— И не стыдно тебе своей бороды, еще и здороваешься?

Первые же слова, услышанные из уст пришельцев, сразу дали понять, что они за люди.

— Но приветствие — право Всевышнего…

На этот раз вместо принца, хитро посмотрев на старика, заговорил Гара сертип, причем, на лице его блуждала улыбка, которая говорила о том, что он заранее доволен своим ответом:

— А пускать клубы дыма — это тоже воля Божья, старик?

— Ну да, конечно… — поначалу растерялся старик, но очень скоро взял себя в руки. — Мальчишка, наверно, бегал и развел костер. Мой внучек учится пользоваться огнивом… Дети вообще любят играть с огнем.

— Огонь — это хорошо, старик. Кажется, туркмены говорят, что огонь священен? — нотки иронии в голосе Хамзы Мирзы перемежались со злостью.

Старик наконец понял, что этим двоим, сидящим в седлах людям, абсолютно чужды такие понятия, как жалость и сочувствие. И потому он попытался схитрить, хотя его улока была очевидна.

— Да этот негодяй и позавчера также развел костер…

— Наверно, и вчера он жег костры! — скривился Гара сертип. — В пустыне много дров, жгите, не жалейте! Но если тебе доведется встретиться с ним вперед нас, скажи своему Говшут хану: “Птичку, которую туркмены поймали сегодня, принц Хамза Мирза еще вчера ощипал “. Хорошо? Дажде есть люди Говшут хана спалят всю пустыню, теперь ему спасенья нет. Он ослепнет от собственного дыма. — Гара сертип обратился к Блоквилу. — Вы поняли смысл этих дымов, господин Блоквил?

Блоквил знал этот давний секрет, тем не менее притворился незнающим.

— Нет, не совсем понял.

— Туркмены, пуская дым, тем самым оповещают своих людей о приближении опасности. Если взберешься на вершину вон того холма и постоишь немного, что вскоре увидишь, как в небо взметнется еще один столб дыма, но уже в стороне Мерва. Дым — гонец туркмен. Теперь понятно?

— Теперь понял, ваше высочество!

— Вот только они не знают, что наши воины придут к порогу Говшут хана вперед их дымов. Но об этом я потом тебе расскажу.

Еще раз посмотрев в ту сторону, где поднимался дым, Блоквил подумал, что сейчас последует приказ снять голову мальчишке за его проступок.

Молчавший до сих пор принц, словно прочитав мысли француза, обратился к чабану:

— Конечно, можно было бы поступить так же, как это сделали вы, разодрать маленького любителя огня на части и бросить в костер… Но тут и твоей-то вины нет. Ты тоже выполняешь приказ своего хана. Мы это понимаем. Но Говшут хану придется в Мерве гореть в пламени костра, разожженого им в Сарахсе. Для него этот огонь станет адским. Понятно?

Поскольку человек, которому был задан вопрос, молчал, с ответом поспешил Гара сертип:

— Понятно, высокочтимый, понятно!

Этот данный невпопад ответ даже у Хамзы Мирзы вызвал едва заметную улыбку.

Чабан, испугавшись, что улыбка принца не сулит ничего хорошего, словно очнувшись от забытья, пробормотал:

— Понятно, хан, понятно! — Потом он стал рассматривать наездников. Он понял, что сидевший на худой кобыле светловолосый странный человек явно не из гаджаров. “Похоже, ты совсем другой национальности!” — подумал старик.