Чужой

— Ничего у меня не болит, только нога.

— Посмотрим, посмотрим. — Голос доктора мягко убеждал, в нем не было ни обиды, ни раздражения. — Сейчас посмотрим.

Наступила тишина, прерываемая короткими указаниями: «Дыши… не дыши… Так, еще раз… Ложись… Садись…»

— Основательно ты простудился… Кости у тебя не болят?

— Болят. Но это ерунда.

— Миндалины тоже не в порядке. Следует о них подумать. Не сейчас, разумеется.

Снова звякнули инструменты: видимо, отец вынимает их из кипятка и раскладывает на стеклянной плитке.

— Будете резать? — Голос Зенека звучит сдавленно, глухо.

«Боится», — думает Уля и, хотя никто ее не может услышать, тихо повторяет: «Не бойся, Зенек, не бойся, не бойся».

— Да, — говорит отец, — необходимо вскрыть.

— Будет больно?

— Будет. Но недолго. А потом сразу станет легче. Возьмись за ручки кресла и сжимай их как можно крепче. Так.

На ногу не смотри, это мое дело. Ты же взрослый человек, верно?

Ответа не последовало.

«Не бойся, не бойся, не бойся», — повторяет Уля. Потом забывает обо всем и только ждет, когда же Зенек закричит. Он не кричит.

— Вот и все, сынок, — говорит отец. — Самое страшное позади. Что, вспотел? Еще бы, это не шутки, можешь собой гордиться… Теперь перевяжем… А сейчас пересядь-ка сюда, ко мне, только осторожно… Я выпишу тебе рецепт. Через минуту отец объясняет:

— Это микстура, а это порошки, то и другое по три раза в день. И еще одно, самое главное: скажи матери, что ты должен три дня лежать в постели.

Молчание.

— Ты слышишь, что я говорю?

— Слышу. Скажу.

Уля удивилась. Ей не приходило в голову, что мать Зенека может быть где-нибудь поблизости: он же сам сказал, что приехал издалека… А может, к ней-то он сейчас и идет?

Тем временем разговор в кабинете продолжается:

— Ты пришел ко мне один или с кем-нибудь из родных?

— Один.

— В таком случае Уля сбегает к твоим родителям. Тебя надо отвезти.

— Зачем? — быстро говорит Зенек. — Не надо.

— Я, мой дорогой, лучше знаю. Со свежей повязкой ходить нельзя.

Молчание, потом резкий голос Зенека:

— Я живу не в Ольшинах.

— А где?

— Я еду автостопом. Сюда я вообще попал случайно.

— Но ты же здесь где-нибудь остановился… у родственников, у приятеля…

—. У приятеля.

— Может, у Мариана, который дружит с моей Улей?

— Нет! — сказал, как будто огрызнулся, Зенек.

— Послушай, мальчик, — голос отца звучит озабоченно, — мне кажется, у тебя что-то не в порядке. Ты что-то от меня скрываешь. Я хотел бы тебе помочь, но для этого мне нужно знать правду. Я врач, и все, что ты мне скажешь, останется между нами.

Как только в кабинете начался этот разговор, Уля подумала, что ей не следует его слушать. А теперь, при последних словах отца, надо было немедленно вскочить и уйти. Но она не в силах была это сделать и, замерев, ожидала ответа Зенека.

— Ничего я не скрываю, — враждебно сказал Зенек. — Просто путешествую, и всё.

Опять тихо… Сейчас отец рассердится!

— Придется тебе прервать свое путешествие, — спокойно сказал доктор. — Я отвезу тебя в больницу в Лентов. Ненадолго, не бойся, дня на три-четыре, пока подживет нога. Ступай пока в приемную, подожди, я закончу прием и отвезу тебя.

Ответа не было. Скрипнула дверь, и в кабинете врача раздался голос нового пациента.

Уля присела на ступеньках террасы. Что теперь будет?

Зенек попал в ловушку. Уля догадалась, что предложение отца должно было прийтись ему не по вкусу. Он ведь говорил, что ему некогда, что его ждет какое-то «дело». Интересно, что за дело? Уля не представляла себе, ради чего можно проделать такое путешествие, автостопом и пешком, по незнакомым местам, ночевать под открытым небом, переносить боль — все, только бы скорей добраться до цели. Ей хотелось помочь ему в достижении этой цели, и в то же время она радовалась, что он попадет в больницу и несколько дней будет в надежных руках.

«Сейчас он ко мне придет, — подумала она. — Не надо показывать ему, как я из-за него волнуюсь». Уля взяла книжку, заставила себя прочесть страницу, другую… Время шло, и наконец она поняла, что Зенек не придет. Значит, действительно разговор на острове не имел никакого значения…

Она обошла дом и, не желая входить в приемную через парадную дверь, пробралась на кухню. Пани Цыдзик спокойно восседала на своем табурете.

— Слава богу, осталось всего три пациента, — удовлетворенно сказала она. — Скоро прием кончится, и доктор сможет отдохнуть.

— Отец поедет в Лентов, — нарочито безразличным тоном сказала Уля. — Он повезет того парня с больной ногой, который ждет в приемной.

— Станет такой парень ждать, как же! — добродушно рассмеялась пани Цыдзик.

— То есть как это?

— Говорю же тебе, взял да и ушел. Такой, если на ногах не сможет, на руках уйдет. Только бы не сидеть ни минутки.

— Куда он пошел?!

— А я почем знаю?.. По тропинке мимо часовни, — значит, или в Острувек, или в Ставы. Ничего шел, бодро, хоть и хромал. Кто это, Улька? Я его впервые вижу.