Чужой

Опасность, угрожавшая их острову, мало обеспокоила Улю. Она радовалась, что идет дождь. Пусть идет, пусть льет до самого вечера. Пока идет дождь, они с Вишенкой будут вдвоем, и можно поговорить. Ведь поговорить по-настоящему можно только с глазу на глаз. А на острове столько разных дел, Вишенка так занята… Да и к тому же там рядом с ними всегда мальчишки.

— Молодец, что огонь развела! — одобрила Вишенка. Она придвинула стол к печке, уселась на него и поставила ноги на край заслонки. — Хорошо!

— Здравствуйте! — раздался вдруг голос доктора.

— Ах! — вскрикнула Вишенка, молниеносно соскакивая на пол. — Я не знала, что вы дома.

Она, смеясь, стояла у стола. Уля с удивлением заметила, что отец тоже улыбается.

«Ей все улыбаются», — подумала она, и завидуя и восхищаясь подругой.

— Вечно я лезу, куда не надо! — оправдывалась перед доктором Вишенка в полной уверенности, что ей все простят. — Извините!

— Ничего, ничего. До свиданья!

— До свиданья! — весело откликнулась девочка. И, едва доктор вышел, убежденно сказала: — Ты говорила, твой отец строгий. Вовсе нет, он очень симпатичный!

«Да, симпатичный… при ней. Когда ее тут не было, он даже не знал, о чем со мной говорить», — подумала Уля и спросила:

— Мы будем здесь сидеть или на террасе?

— Здесь, — решила Вишенка. — В такую погоду у тебя на кухне очень приятно.

Кухонька действительно была славная. Правда, кривое оконце, загороженное старыми тополями, пропускало мало света, зато старый, чисто вымытый дощатый пол и табуретки приятно лоснились в полумраке. За заслонкой поблескивало пламя. Девочки уселись на табуретках у печки. Уля подтянула коленки к подбородку и обхватила их руками:

— Что ты сегодня делала? — спросила она Вишенку.

— Ничего! — сказала Вишенка и, как и ожидала Уля, тут же начала рассказывать.

Утром ей не хотелось вставать, потому что шел дождь, и она даже пыталась выклянчить у матери завтрак в постель под предлогом, будто у нее болит горло («Конечно, после еды горло сразу бы прошло, понимаешь?»), но хитрая мама, к сожалению, сразу открыла обман… Мама собирается перешить Вишенке порванную юбку. Они вместе с мамой должны были написать отцу, но написала, разумеется, мама, потому что Вишенка это занятие терпеть не может.

— Я просто прибавила в конце «целую сто тысяч раз» и подпись. Разве мало?

Это был рассказ о самых обыкновенных, будничных делах, но Уля слушала его, как чудесную сказку. У Вишенки была мать. И отец, настоящий отец. Хотя девочки дружили уже довольно давно, Уле казалось, что она все еще мало знает о жизни Вишенкиной семьи. И что, когда она узнает побольше, она сможет до конца понять и осознать, чего лишила ее судьба. Поэтому Уля исподволь выспрашивала Вишенку, страстно желая, чтобы ответы были как можно длиннее и подробнее. Как хорошо, что по водосточным трубам с громким бульканьем бежит вода, а на оконные стекла волна за волной налетает дождь, отгораживая маленькую кухоньку от всего мира!

— Скажи, — нерешительно спросила Уля, когда Вишенка на минутку остановилась, — ты говоришь своей маме все-все?

— Все-все?.. Ну что ты!

— Почему?

— Мама совершенно не понимает некоторых вещей.

— Каких?

— Во-первых, что жизнь сейчас не такая, как раньше. Мама считает, что я должна вести себя так, как вела себя она в моем возрасте. И, когда что-нибудь делается иначе, она ужасно нервничает. Зачем же мне ее расстраивать всякой ерундой? По-моему, это было бы глупо, — рассудила Вишенка. — Надо быть самостоятельной.

Уля тоже была самостоятельной, куда самостоятельнее, чем Вишенка, но совсем не потому, что ей этого хотелось. Уж она-то рассказывала бы своей маме все-превсе. Видимо, мама у Вишенки хоть и добрая и славная, а все-таки не такая, какой была бы мама Ули.

Уля задумалась. Вишенка заметила это и спросила:

— Слушай, ты ведь первый раз живешь у своего отца, правда?

— Да.

— А почему?

Уля вдруг покраснела. Вишенка никогда раньше не спрашивала ее о таких вещах.

— Почему? — повторила Вишенка, с ласковой улыбкой наклонившись вперед. — Объясни мне.

Растерянность и волнение, отчаянное волнение охватило Улю. Она давно поняла, что, если Вишенка когда-нибудь спросит, придется рассказать ей все, и в глубине души сама этого очень хотела. Но как начать рассказ о вещах, о которых она еще ни с кем не говорила? И она пробормотала не очень внятно, просто чтобы оттянуть время:

— Да так как-то… Тетки хотели, чтобы я жила с ними…

— А это, должно быть, даже занятно — познакомиться со своим отцом, когда ты уже большая, — задумчиво проговорила Вишенка. — Он такой для тебя новый, ты ничего о нем не знаешь и каждый день открываешь что-нибудь интересное.

«Отец должен быть у человека с самого начала, день за днем, месяц за месяцем, всегда. А иначе очень плохо и трудно и совершенно неизвестно, как себя вести…» — подумала Уля. Решено. Она расскажет и объяснит Вишенке все. А почему бы и нет? Другие говорят о таких вещах запросто, без малейшего смущения, и, наверно, им живется гораздо легче. Сейчас как раз удобный случай, другой такой не скоро подвернется.