Чужой

В действительности Бюто провел в тюрьме лишь несколько месяцев. Руки его не были в крови, и ему могли предъявить обвинение лишь в грабежах, незаконных поборах и грубом обращении без тяжелых последствий. К тому же его соседка, жившая в доме напротив, свидетельствовала в его пользу. Мадам Линьер во время беспорядков прятала у себя в доме священника, у которого часто собирались верующие и заполняли ее дом и сад. Бюто все это видел, но никогда ничего не сказал...

– Значит, здесь все, как раньше? – прошептала пораженная Лорна, сбрасывая пальто на подлокотники кресла и направляясь к огню. Она остановилась у камина, скрестила на груди руки и смотрела на пылающий огонь.

– Не совсем. Только эта комната и комната Мари. Там удалось собрать почти все. Две другие комнаты стоят пустые. Ну а эти индийские ковры, – добавил он, указывая на два шерстяных пестрых прямоугольника, закрывавших хорошо натертый красноватый пол, – они из усадьбы На Тринадцати Ветрах.

Это название заставило ее вздрогнуть.

– Из усадьбы? Сюда?

– А почему бы нет? Настоящим хозяином этого дома является Артур. Я привел здесь все в порядок ради него...

– Да, верно, я забыла...

В этот момент вошел Жиль Перье с дорожными сумками. Он уже поставил кабриолет в сарай и позаботился о лошади. Гийом взял сумки и направился к лестнице.

– Пойдите посмотрите вашу комнату! – сказал он. – Там вы можете немного отдохнуть, а потом спуститься вниз к ужину. Если верить моему носу, курица скоро будет готова.

– У вас есть в запасе четверть часа, – поддержал его сторож.

Несмотря на кажущуюся беззаботность, Гийом очень волновался, когда вводил Лорну в комнату, где они с Мари так страстно любили друг друга. Как только они вошли, большое зеркало, стоявшее на туалетном столике, отразило их двойное изображение и он почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине. Зеркало было старое, кое-где отколотое и поблекшее, и изображение было зеленоватого оттенка. Ему показалось, что возле него – отражение Мари. Он оглядел комнату и еще больше испугался: в камине горел огонь, на ночном столике у кровати стоял канделябр с зажженными свечами, освещавшими белизну приготовленной постели. В маленькой вазочке даже стоял букетик подснежников. Жиль Перье сделал все так, как будто в этом участвовала женская рука. Может быть, все было слишком хорошо, и Гийом, внезапно понявший всю опасность, почувствовал, как у него появилось безумное желание бежать отсюда.

Сделав над собой страшное усилие, так что даже пот выступил у него на лбу, он взял себя в руки, но не решился переступить порог. А Лорна улыбалась этой уютной комнате.

– Как мило! – сказала она. – А вы, где вы проведете эту ночь?

– Внизу. Перье там ставит раскладную кровать. Я там спал в предыдущие приезды сюда. Я не мог спать в этой комнате...

– Но ведь вы говорили, что здесь есть еще две?

– Да. В одной жила Китти, а вторая пустовала. Во всяком случае, я придерживаюсь принятого мной решения... Ну, переодевайтесь скорее. Я ужасно голоден...

Она не заставила себя долго ждать. Несколько минут спустя они уже сидели за столом возле камина. На столе была любимая Гийомом скатерть в белую и красную клетку, которая напоминала ему детство. Из пузатой супницы шел пар, и лица сидевших за столом даже слегка заблестели от влаги. Гийом налил гостье суп в тарелку с цветочком, а женщина в это время положила ему ладонь на свободную руку.

– Благодарю, – проговорила она, заглянув ему в глаза. Он сделал вид, что не понял ее жеста, и спросил:

– Вы не хотите супа?

– Ну конечно же, хочу! Я благодарю вас за все и особенно за такой чудесный сюрприз, который вы мне приготовили в этот вечер. О, Гийом... вы хотите, чтобы сегодня я называла вас Гийом? Я так ненавижу эти родственные связи, мне все это кажется так глупо!.. О, Гийом, если бы вы знали, как я счастлива, что нахожусь здесь рядом с вами! Эти мгновения – вне времени! Я знаю, что придет время и Артур вступит в права владения домом и что-то изменит здесь, но этот вечер никогда не сотрется в памяти.

Он улыбнулся этим большим влажным глазам, которые излучали какое-то мягкое сияние.

– Если вы счастливы, Лорна, то я тоже... Но вы ешьте свой суп, а то остынет...

– Ну какой вы приземленный человек! Неужели вы никогда не даете воли своим чувствам... если допустить, что вы их испытывали?

– Если не выказываешь свои чувства, это вовсе не значит, что ты ничего не испытываешь. К тому же человеку моего возраста негоже выставлять напоказ свои мысли. Но я все-таки надеюсь, что у меня нет ничего от деревянного человека.

– Будьте покойны! Я свидетель того, как вы иногда можете дать волю своим эмоциям. Об этом хорошо знает и мой брат Эдуард...

Это упоминание о невыносимом денди было совсем некстати. Гийом закрылся, как улитка в ракушке, и занялся ужином, поглядывая между тем на тарелку своей гостьи. Наступила тишина, и она сразу же не замедлила интерпретировать ее по-своему.

– Я предполагаю, – сказала она с улыбкой, – что вы предпочитаете говорить о ком-нибудь другом. Тогда поговорим о вас!

– Это не моя любимая тема.