Чужой. Чужие. Чужой-3

Затем они ушли, оставив ее наедине со своими мыслями. Неприятное общество. Ветер. Ветер и песок и стонущее небо. Бледный диск чужого солнца, словно вырезанный из бумаги, трепещет в пыльной мгле. Пронзительный вой, тон которого становится все выше и выше, приближается и приближается к тебе, пока не становится прямо над тобой, душит тебя, прерывает твое дыхание.

С гортанным криком Рипли села в постели, обхватив грудь руками. Ей было тяжело и больно дышать. Вздохнув поглубже, она осмотрела крохотную спальню. Тусклый свет ночника освещал голые стены, туалетный столик, шкаф, скомканные простыни в ногах постели. Джонс растянулся на шкафу, самом высоком месте комнаты, бесстрастно взирая на нее. Такую привычку кот приобрел вскоре после их возвращения. Когда они ложились спать, кот пристраивался возле хозяйки, чтобы, как только она заснет, покинуть ее ради самого безопасного и надежного места на шкафу. Он знал, что ночью придет кошмар, и уступал ему дорогу.

Она вытерла пот со лба и щек уголком простыни. Пальцы шарили по ночному столику, пока не нащупали сигареты. Что-то послышалось — она резко повернула голову. Ничего нет. Только тихий ход часов. В комнате никого, кроме нее и Джонса. И, конечно, никакого ветра.

Потянувшись влево, она ощупала другой столик. Наконец она обнаружила карточку, которую оставил Берк. Она повертела ее в пальцах, затем вставила в щель консоли рядом с кроватью. На видеоэкране, занимавшем большую часть дальней стены, вспыхнуло слово «ЖДИТЕ». Она терпеливо ждала, пока не появилось лицо Берка. Он был небрит, глаза — мутные, он, похоже, еще не успел проснуться, но когда увидел, кто его вызывает, заставил себя улыбнуться.

— Алло? О, Рипли. Привет.

— Берк, скажите мне только одну вещь.

Она надеялась, что в комнате достаточно света, чтобы мониторы могли передать ее выражение лица так же хорошо, как и голос.

— Что вы собираетесь туда, чтобы убить их. Не изучать. Не привезти с собой. А сжечь, вычистить — навсегда.

Он моментально проснулся, она заметила это.

— Да, таков наш план. Если там есть что-либо опасное, мы избавимся от этого. Необходимо защитить колонию. Никакой возни с потенциально опасными организмами. Это — политика Компании. Если мы находим что-нибудь смертельно опасное, вообще что-нибудь, мы это уничтожаем. Ученые могут исследовать пустые яйца. Я даю слово.

Длинная пауза, и он наклоняется к переговорному устройству, его лицо на экране увеличивается.

— Рипли, Рипли? Вы еще там?

Времени на размышления больше нет. Может быть, пришло время действовать.

— Все в порядке. Я здесь.

Ну вот, она сказала. Каким-то образом она это сказала.

Казалось, он хочет ответить, поздравить или поблагодарить ее. Что-то сделать. Она прервала связь прежде, чем он успел сказать хотя бы слово. Что-то глухо шлепнулось на простыню рядом с ней, она повернулась и нежно посмотрела на Джонса. Она погладила его по спинке, и он удовлетворенно затих, прижался к ее бедру и замурлыкал.

— А ты, мой милый, остаешься здесь.

Кот щурился, а она продолжала гладить его, скользя пальцами вдоль кошачьей спины. Вряд ли он понимал ее слова или значение телефонного разговора, но он не хотел сопровождать ее.

«По крайней мере, один из нас еще сохранил здравый смысл», — подумала Рипли, забираясь под одеяло.

IV

Космический корабль был уродлив. Потрепанный, слишком старый, с отремонтированными узлами, которые давно нужно было заменить, но слишком ценный и большой, чтобы отправить его в металлолом. Его хозяевам было легче модифицировать его, чем строить новый. Его линии неуклюжи, а двигатель — чересчур велик. Гора металла, композитов и керамики, летающая куча металлолома, памятник войне, он жестко держал свой курс сквозь таинственную область, называемую гиперпространством. Он был чисто функционален, как и его человеческий груз. Его название — «Сулако».

В этом путешествии спали четырнадцать человек. У одиннадцати — простые и похожие сновидения, прямые, как курс корабля, который нес их сквозь пустоту. Сны еще двоих более индивидуальны. Последний спал под действием седативных препаратов, снижающих эффект повторяющихся ночных кошмаров. Четырнадцать спящих — и один, для кого сон был излишней абстракцией.

Старший помощник Бишоп проверил показания приборов и внес корректировку. Долгое ожидание подходило к концу. Звук тревоги пронесся по всей длине массивного военного транспорта. Вернулись к жизни спящие агрегаты и машины, отключенные для сохранения запаса энергии. И люди были разбужены от долгого сна в своих капсулах. Убедившись, что выход из гиперсна проходит нормально, Бишоп занялся выводом корабля на низкую геостационарную орбиту Ахеронта.

Рипли проснулась первой. Не потому, что она была более приспособлена, чем ее товарищи, или больше привыкла к гиперсну, а просто потому, что ее капсула была первой в ряду. Сидя на постели, она резко потерла свои руки, затем начала работать с ногами. Берк сидел в своей капсуле напротив нее, а за ним лейтенант — как его зовут? — ах, да, Горман.