Чужой гость (СИ)

Однообразно тянулись дни за днями рейда. Море песков под колёсами машин всё расширялось и расширялось. Маршрут проложили специально вдоль цепочки развалин, и неважно чьих — людей или керхеров. Вода в скважинах давно пропала, зато на время самого жаркого полуденного пекла они создавали хоть какую-то тень. А ещё постоянно давали о себе знать мучения жажды, особенно если катишься не в кузове машины, а на одиночном багги бокового охранения, как Глеб. Давно прошли времена, когда рейдеры были разведчиками и диверсантами и на вооружении у них поголовно стояли «призраки». Сейчас всей защиты от палящего солнца — это тагельмуст, длинный кусок ткани, который заматывался вокруг головы, оставляя открытыми только глаза с надетыми песчаными очками, да бурнус. Даже бронежилеты снимали, чтобы не свариться.

Нельзя сказать, чтобы зрелище песчаного моря было лишено какой-то таинственной прелести. Резко ограничивающие обрывы барханов синеватые и тёмно-фиолетовые тени, золотистые дюны, иногда попадались, красноватые, охристые, коричневые, белые или серые обнажения камня, глины и известняка. Всё это на пепельно-голубом прозрачном фоне неба, залитого яркими лучами света. И тишина, которую лишь иногда ломал треск лопнувшего на солнце камня. Но рейдерам эта мёртвая красота казалась скорее пугающей. От страшного света и жары кожа рук и лица, несмотря на разнообразные крема и вроде бы привычку, обгорела, стала бронзово-красного цвета, губы потрескались. Лёгкая зудящая сыпь от попадавших внутрь одежды мелких песчинок не переставала терзать спину, плечи и бока. Стоило коснуться металла не через одежду и не там, где его защищало пластиковое покрытие, как легко можно обжечься. И заживать такой волдырь будет долго. Но тяжелее всего давался полдень, когда солнце палило огнём, а грудь не желала посылать в лёгкие раскалённый воздух.

Каким бы Лисицын ни был человеком, рейдером и командиром он был хорошим. Всю дорогу выдерживал ровно такой темп, чтобы выйти в нужный квадрат как можно быстрее, но и люди не вымотались лишнего. И всё равно оазис показался кусочком рая, свалившимся с небес на землю. Котловину, на дне которой вмещалось небольшое озерцо и рощица местных деревьев, напоминавших толстую липу с кожистыми пальмовыми листьями, окружали высокие дюны десятки метров высоты. Эти песчаные громады хорошо скрывали подступ к оазису и одновременно хранили его от самумов.

Озеро было естественное, берега заросли чем-то вроде тростника, кишевшего живностью. Парочку плосконосых обитателей немедленно поймали разнообразить меню в честь торжественного ужина, но сделали это в первый и последний раз. Нельзя нарушать хрупкое равновесие оазиса, каждый знал — тогда пустыня проклянёт и отнимет удачу. Желающих проверить это поверье не находилось. Возле воды разбили базовый лагерь, откуда пешком или на лёгких машинах будут уходить группы разведчиков. Глеба, конечно же, как новичка, оставили в лагере. А ещё в лагере пока оставался со своей группой Лисицын, а также вторая группа, которой руководил его самый доверенный человек и давний приятель. И то, что в разведку в основном ходили пешком, а не на машинах, при этом уже третий день в лагере отсиживались самые опытные люди, всё больше укрепляло Глеба в мысли: весь рейд прикрытие задачи помешать Гладову встретиться с людьми Пустынного хана.

На четвёртый день в раскалённом воздухе отовсюду послышались высокие чарующие звуки с сильным металлическим привкусом, заставляя против воли дрожать. Звуки летели и таяли в раскалённой атмосфере полудня. То весёлые, то жалостные, то резкие и крикливые, то нежные и приятные уху, эти звуки казались криками живых существ, но не голосом мёртвой пустыни. Лагерь мгновенно, несмотря на жару, зашевелился. Если песок начинал петь, он сначала звал ветер, а следом прилетала смерть. Песчаная буря. И пусть высокие дюны защищали оазис, в пустыне всегда надо ждать худшего. Животные, чувствуя приближение бури, спешили скрыться в норки. И вот вершина огромной дюны, секунду назад мёртвая и неподвижная, зашевелилась. Пока почти невидимым облачком над ней закурился летучий песок, подхваченный струёй горячего ветра. И тут же закурились остальные дюны, небо померкло, словно упало на землю. Воздух заволокла буро-жёлтая мгла, клубы пыли по всему периметру оазиса закрыли солнце, на него стало возможно смотреть как на тусклый огненный шар. Даже здесь, внизу, стало душно, а наверху сейчас невозможно дышать. И вот уже всё захватил рёв, несущийся отовсюду.