Чужой клад

— А вы? Вы могли бы ради Киприана обмануть и предать другого человека?

— Теперь — нет, — покачала она головой. — Раньше я по своей неопытности могла ему поверить, но теперь ни за что не поддамся, лучше убегу на край света, уйду в монастырь…

— Вы слишком волнуетесь, Полина, и это наводит на мысль, что ваши чувства к Киприану не до конца остыли. Хотя мне странно, что такая девушка, как вы, могла избрать своим кумиром Худоярского. Возможно, причина в том, что круг ваших знакомых невелик.

— Наверное, я была влюблена не в Киприана, а в тот образ, который нарисовала в своем воображении. Ведь и вы любили Илларию потому, что не знали ее истинного лица?

— Вы рассуждаете как дитя с чистой душой, — грустно улыбнулся Алексей. — Ваши представления о любви идеальны, и потому так жестоко разочарование. Что касается меня, то я почти не питал иллюзий, я знал, что Иллария — порочная и корыстная женщина. Но, как безумец, надеялся на чудо, надеялся, что она исправится, преобразится, полюбит меня. Смешно было на это надеяться, не правда ли?

— Так вы любили, зная все ее пороки? — Полина с искренним удивлением посмотрела на Алексея.

— А вам это кажется очень странным?

Вместо ответа она процитировала:

Так бесконечно обаянье зла,
Уверенность и власть порочных сил,
Что я, прощая черные дела,
Твой грех, как добродетель, полюбил…

— Это что-то из английской поэзии? — спросил Алексей.

— Да, из Шекспира. Можно вспомнить и более древние стихи на эту тему:

Другом тебе я не буду, хоть стань добродетельной снова,
Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты.

— Что-то античное?

— Катулл. Он любил порочную женщину Клодию Пульхру, которую называл в стихах Лесбией.

— Вы умная, начитанная девушка, Полина, и достойны уважения.

— Но любят не тех, кого уважают, а… а тех, кого любят, — пробормотала она, отвернувшись.

— Вам сейчас трудно, так же, как и мне, — продолжал Алексей, словно не расслышав ее замечания. — Но мы с вами можем помочь друг другу.

— Помочь? Но каким образом?

— О, это подсказала мне, сама того не ведая, Иллария, — криво усмехнулся Дуганов. — Она расписала преимущества женитьбы на вас, и я подумал, что в моем положении лучшей жены, чем вы, мне не найти.

— Вы смеетесь? — Полина посмотрела на него почти с обидой.

— Нет, я говорю вполне серьезно. Худоярские хотят использовать нас к собственной выгоде, но мы сможем их унизить и оставить ни с чем, если заключим между собой дружественный договор. После женитьбы на вас я стану богат, и вы тоже будете обеспечены, как подобает моей жене. Подумайте об этом, Полина. Сейчас вы незамужняя девушка и, значит, беззащитны перед злыми языками и происками всяких проходимцев. Но после нашего венчания уже никто не посмеет сказать о вас худого слова, посмеяться над вами, потому что я буду вам защитой.

— Неужели это серьезное предложение? — растерялась Полина. — Вы хотите жениться на мне, зная, что я… что меня уже нельзя назвать невинной девушкой?

— Я знаю, что душа у вас чистая, а все остальное — предрассудки. Разве вы виноваты, что на вашем пути встретился такой растлитель, как Киприан? Давайте сразу условимся, что, поженившись, мы никогда и ни в чем не будем упрекать друг друга. Так вы принимаете мое предложение?

— Даже не знаю, что вам сказать… — Полина нахмурилась и опустила глаза. — Боюсь, что вами сейчас руководит мстительное чувство к Илларии. Но потом, когда вы опомнитесь, остынете от гнева и эта женщина снова завладеет всеми вашими мыслями, что будет тогда? Не получится ли так, что Иллария с Киприаном все-таки добьются своего, а наш брак превратится в посмешище? Для моей бабушки это будет настоящим ударом.

— Полина, почему вы думаете, что я не умею отвечать за свои слова? Вы считаете меня настолько слабовольным? Поверьте, мною руководит не мстительное чувство к Илларии, а лишь желание не потерять свое наследство. Можете считать меня корыстным, но я не хочу жить в бедности, это унижает образованного человека. Да и разве будет справедливо, если состояние моих родителей уйдет куда-то в чужие руки?

— Вы, стало быть, рассматриваете брак как простую сделку? Конечно, многие браки заключаются именно так, по деловым соображениям, но я всегда думала, что должно быть иначе. Мы с вами едва знакомы…

— Понимаю, что вы имеете в виду, Полина. Хотите сказать, что мы не любим друг друга и потому наш брак будет как бы ненастоящим. Но, говорят, что часто вполне благополучные браки заключаются не по любви, а по расчету. А нас с вами, Полина, соединит не расчет, а дружба — дружба двух товарищей по несчастью. Разве не так? И разве дружба — чувство менее благородное, чем любовь?

— Я бы даже сказала, что более благородное, — согласилась Полина. — Ведь любовь иногда насылается темными побуждениями плоти, а дружба — это всегда выбор души.