Чужой клад

Денис расстелил под деревом свой камзол и, усевшись на него рядом с Настей, обнял девушку за плечи. Она молчала, перебирая в уме подробности страшных и загадочных событий прошедшего месяца. После долгой паузы Денис заговорил:

— Первое смутное подозрение закралось у меня еще в тот момент, когда я познакомился с Заруцким. Я вдруг обратил внимание, что отец и дочь внешне очень похожи, — то есть у Гликерии по-мужски резкие черты лица. В этом было какое-то несоответствие той бабьей пугливости и глуповатости, которую она всячески изображала. Впрочем, тогда я не придал этому значения. Но после того, как на тебя напали неизвестные в масках, а Гликерия рассказала, что точно такие же злодеи покушались на Илью и Заруцкого, я уже задумался всерьез о твоих родственниках. В том, что Илья и почтенный Харитон Карпович врут, я почему-то не сомневался. И потом, нечто странное показалось мне в тех двух разбойниках, с которыми я дрался.

— Да, верно… — вспомнила Настя. — Я тоже тогда успела подумать, что в одном из нападавших есть что-то знакомое. Потом я об этом забыла, а теперь вот припоминаю, что фигурой и движениями он был похож на… Заруцкого!

— Резонно предположить, что вторым разбойником был кучер Василь. Ну а третьим, как подтвердила Мотря, оказался конюх из имения Боровичей. Становится понятным, почему Заруцкий вдруг так спешно уехал из Глухова. Они с кучером летели вовсе не на пожар; им требовалось скрыться из города, потому что Василь был ранен, и эта рана выдала бы его участие в драке. Но перед отъездом ловкий Харитон Карпович успел подкупить Устина, и тот согласился помочь с твоим похищением. Потом, когда мы с тобой вернулись в дом Боровичей и я увидел Гликерию в мужском гриме, у меня исчезли последние сомнения.

— Значит, все это задумали Гликерия и ее отец… — тихо произнесла Настя. — Теперь-то я понимаю, почему она так старалась внушить мне мысль, что ты обманщик, совратитель женщин… что ты вовсе можешь быть женат. Она хотела отдалить меня от тебя…

— Да, потому что видела во мне твоего защитника.

— Теперь еще припоминаю, что и раньше были мелочи, которые не нравились мне в Гликерии. Например, однажды я видела, как она прогнала нищего музыканта, не подала ему милостыни. Еще когда-то уколола булавкой служанку за то, что та нечаянно дернула ей волосы при расчесывании. А на Илью она всегда смотрела уж очень пристально, словно завораживая. Недаром же мама называла ее «лукавой Лукерьей».

— Но не обольщайся и насчет Ильи, — вздохнул Денис. — Он вовсе не был жертвой Лукерьиных чар. Может, конечно, она и подговаривала его, словно некая леди Макбет, но он с самого начала действовал с ней заодно.

— Не хочется этому верить! — Настя закрыла лицо руками и покачала головой. — Все-таки брат, сын моей тети, родная кровь… Неужели он мог стать моим убийцей?

Денис осторожно отвел ей руки от лица и, подождав, пока девушка успокоится и свыкнется с жестокой правдой, снова заговорил:

— Теперь-то уж мне почти все ясно, а до поездки в Кринички я многого не мог понять. И главное — не отгадывался мотив преступления. Ведь сколь веской должна была оказаться причина, чтобы из-за нее так упорно охотиться на тебя, загубив при этом еще несколько жизней! Когда ты рассказала о странной гибели садовника, совпавшей с пребыванием Боровичей в вашем поместье, я понял, что именно в Криничках таится какая-то загадка. И вот теперь, собрав все воедино, я, кажется, могу тебе рассказать по порядку, как действовали убийцы.

— Рассказывай… — прошептала Настя, тяжело вздохнув.