Чужой мир

– Нет! – Мне представилось, что он сейчас достанет распечатанный контракт и начнет перелистывать странички, предлагая внести ту или иную правку. – Никакие обсуждения не помогут. Я просто против. Это окончательное решение.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Ито задумчиво коснулся языком уголка губ и предпринял еще одну попытку:

– Майя, подумайте еще раз. В вас говорят эмоции, и я вас понимаю. Но если рассуждать здраво…

– Никогда не умела этого делать. В этом деле спец мой брат, но не я. – Намекая, что разговор окончен, я решительно встала с кресла.

Ито еще пару мгновений колебался, но, видимо, решил, что спорить бесполезно. Сейчас, во всяком случае. Что-то мне подсказывало – он не умел быстро сдаваться.

– Хорошо, Майя, продолжим наш разговор в другой раз.

– Или никогда, – мстительно предложила я. Совершенно детский ответ, но душившая меня обида требовала выхода.

– Возможно, – галантно согласился Ито, проходя в холл. К нему вернулось хорошее настроение, и он снова натянул на себя маску безукоризненной учтивости. – Но вряд ли. «Никогда» – это слишком долго, Майя. Единицы выдерживают столь бесконечное ожидание.

– Буду иметь в виду, – заверила я и распахнула дверь.

Ито церемонно поклонился и перешагнул порог. Я со злостью захлопнула дверь и обессиленно прислонилась к ней спиной.

Меня волновал только один вопрос: Алекс действительно вознамерился выдать меня замуж на Цинфе? В этом состоит его план?

Ведь если да, то…

Страх сжал сердце, вытесняя обиду. Я никогда не играла против брата, и если он задумал нечто подобное… Хватит ли мне смелости и умений, чтобы ему противостоять?

Впрочем, это не означает, что я не буду пытаться.

Я тоже Данишевская. Нравится это Алексу или нет.

Из записей Дайсаке Акано

В лифте я едва не сломал электронную панель – с такой силой жал на сенсорные кнопки. Во мне клокотали противоречивые чувства, и я сдерживался изо всех сил, чтобы не взорваться.

Прощальный взгляд Майи вспорол грудную клетку, прошелся по телу и как будто вырвал позвоночник. Разочарование, обида, непонимание – каждая эмоция, что я увидел в ее глазах, била по больному. Как же я презирал себя за то, что сломался, дал себе волю. Я не жалел ни о танце, ни о поцелуе, но понимал, как глупо и жестоко это выглядело со стороны. Что может быть хуже, чем дать надежду, а затем ее отнять? Кто так поступает? Только слизняк вроде меня, не сумевший перебороть собственные желания и поддавшийся им.

И все же было кое-что, теплом наполняющее пустоту внутри, – Майя хотела этого не меньше меня. Теперь я знал это наверняка. Такое невозможно подделать, сыграть. Она действительно что-то ко мне испытывала.

Будь я благоразумнее, будь немного сильнее, я бы остановился на этом. Бережно хранил бы воспоминания о ней, с благодарностью и благоговением воспринял бы ее отношение к себе. Но нет, дурная кровь есть дурная кровь. Конечно, мне мечталось о большем…

И все же я не настолько отвратителен, чтобы зайти слишком далеко. Я не мог позволить Майе упасть в грязь рядом со мной. Нет, она достойна большего, гораздо большего…

Именно эта мысль дала мне силы уйти. И пусть мне хотелось биться, как раненому зверю, угодившему в капкан, но я знал, что поступаю правильно. Пусть Майя презирает меня, пусть злится, но я не дам ей оступиться. Я обязан позаботиться о ней.

Я так задумался, что ничего не замечал вокруг. Очнулся, лишь услышав фальшивое удивление: