Чужой огонь

Шаттл уже летел на скорости обыкновенного гражданского авиалайнера. Альтиметр продолжал подмигивать красным зрачком на приборной панели, но Фрунзик плевать на него хотел! Он с каким-то тупым упорством продолжал увеличивать мощность носовых и нижних сопел, чувствуя, как небольшая отрицательная перегрузка давит на спину.

– Это не я, это ты псих, – просипел Торик.

И Герасимов вдруг рассмеялся. Не потому, что ему удалось невозможное, не потому, что свершилась его мечта попасть на Марс, а потому что он был рад этим дурацким словам. Он был рад этим словам именно в этот момент, именно сейчас, именно здесь – в сотне метров над плесневело-бурой безжизненной пустыней.

«Теперь можно жить дальше, – подумал Фрунзик. – После всего этого мы просто не имеем права не жить!»

Подломив обе задние стойки шасси, «Подснежник» шарахнулся о каменистое плато и поехал на брюхе с ощутимым заносом вправо. Автоматически выстрелили тормозные парашюты, бесполезные здесь, как зонтик в вакууме. Снизу на протяжении секунд двадцати доносился душераздирающий металлический скрежет, и казалось, что вот-вот обшивка не выдержит и какой-нибудь острый выступ пропорет фюзеляж.

Но обшивка выдержала.

Шаттл наконец вздрогнул в последний раз и замер.

Красный огонек альтиметра продолжал возмущенно помигивать. Вскоре заглох шум в двигательном отсеке, и стало слышно, как потрескивает снаружи внешняя оболочка, стремительно остывая.

Спустя минуту Торик снял шлем и проворчал: – Промазал. На пятнадцать километров восточнее жилого модуля сели. Пешком теперь прикажешь тащиться?

Но Герасимов не услышал его. Он спал, так и не убрав пальцы с рычажков управления.

Глава девятая

У человека существует ряд потребностей. Главные из них – пища, вода, сон, секс, безопасность. Ничего из вышеперечисленного не хочется, как правило, в двух случаях – либо если ты не человек, либо если ты мертв.

Максим, бредя от вездехода «Крестоносец» к куполу жилого модуля, чувствовал себя полуживым и хотел удовлетворить все пять пунктов. Желательно одновременно и два раза подряд.

Захлопнув внутренний шлюз, он сбросил шлем, выбрался из скафандра и бессильно опустился прямо на пол, вытянув ноги в сторону разбросанных инструментов. За ним в жилое помещение ввалились Торик и Фрунзик. Их тройка сегодня дежурила по внешнему поиску.

– До подхода «Конкистадора» осталось полтора дня, – рубанул правду-матку Герасимов, стряхивая остатки рыжеватой пыли с ботинок.

– Как найти кого-то в этом лабиринте из камней и скал? – пробормотал Максим, глядя на свои носки. – Не понимаю, как мы вообще могли на что-то рассчитывать. Идиоты.

– Ты скажи спасибо, что сейчас ветер слабый, а то такие бы бури нагнал, что ты б своего члена не увидел.

– Я и так его не вижу.

– А ты вглядись. Если не получится, я тебе микроскоп подгоню.

– Отвали…

Маринка вышла из небольшого хозотсека, неся в руках крупный котелок.

– Хоть бы помог кто…

– Да тут же в три раза меньше, чем на Земле, сила тяжести, – поднимаясь и беря из ее рук емкость и вдыхая аромат еды, сказал Долгов.

– После невесомости кажется, что она здесь в тридцать три раза больше.

– Зато ноги-руки не отекают и выблевать собственные мозги не тянет.

Герасимов осмотрел модуль, заглянув в тамбур реакторной, стукнул по двери санитарного блока и спросил:

– А где Егоров?

– Юрка? А он вышел. Кажется, уровень реагента в атмосферных установках упал. Сказал, пойдет проверит.

– Давно?

– Минут пятнадцать назад. А что?

– А то, – разъяренно обронил Герасимов, – что, когда мы подъезжали, возле атмосферных установок никого не было!

Он подошел к радиостанции общей связи и вывел передатчик на частоту приемников скафандров. Сердито проговорил в микрофон:

– Эй! Пилигрим долбаный! Ты где шляешься? Прием.

Ответа не последовало. Максим остановился возле стола, так и не поставив на него кастрюлю, и посмотрел на Фрунзика. Тот был бледнее обычного от гнева.

– Егоров! Ты меня слышишь? Срочно возвращайся в модуль! Я собираюсь здесь тебе башку оторвать за самовольное покидание жилого пространства! Прием.

– Я думала, он тебя предупредил, – пробурчала Маринка, хмурясь.

И тут из динамика донесся далекий Юркин голос:

– Я его нашел! Я его нашел! Слышите?… Я его нашел… Прием!

Долгов выронил кастрюлю из рук, и душистая солянка расплескалась по полу, чуть не обварив ему ноги.

* * *

Маринку оставили в модуле, хотя она и порывалась пойти с ребятами.

Запеленговав место, откуда поступил слабый радиосигнал от Юрки, Фрунзик, Торик и Максим снова влезли в скафандры и вышли наружу. Их движения были суетливы более обыкновенного, шаги размашисты, никто не осмеливался произнести хотя бы слово, будто боялись спугнуть удачу.

Солнце далеким бликом мерцало в желтоватом небе, по которому с запада на восток бежал маленький Фобос. Каменистое плато было похоже на панцирь какого-то огромного животного. На западе виднелись бесконечные выпуклости нагорий, на юго-востоке – гигантская линза вулкана Олимп.