Чужой огонь

Когда вездеход тронулся с прокруткой, подняв кучу буроватой пыли, в наушниках послышался негромкий, но отчетливый голос капитана:

– Володя, ты все-таки не лихачь…

Локтев дернул предохранительную скобу и откинул шлем назад.

– Тьфу ты, – хмыкнул он, вдавливая педаль газа. – Сами бы водили эту дурынду, если такие умные.

Повх тоже снял шлем. Сдерживая улыбку, обронил:

– Ну что ты кипятишься, Володь? Ты просто не лихачь, и всё…

Локтев рыкнул что-то неразборчивое и дерзко бросил «Крестоносец» вверх по склону русла.

Когда-то здесь, по-видимому, текли потоки лавы с гигантской кальдеры, увлекая за собой каменные глыбы, плавя песок, раскаляя воздух и в конце концов покрываясь замысловатым узором пепла. Дно русла было довольно ровное и широкое, но с каждым километром вездеход шел все труднее: увеличивался угол подъема. Не спасала даже втрое меньшая сила тяжести.

– Как думаешь, – спросил Повх, – есть на этой ледышке что-то стоящее?

– Ты имеешь в виду горы Фарсида?

– Нет. Я про Марс в целом.

Локтев помолчал, выруливая между двумя наносами-ракушками. «Крестоносец» ощутимо накренился на правый бок, но уже через десяток метров вновь пошел прямо.

– Скорее всего нет, – откликнулся наконец геофизик.

– А вдруг все же найдем что-нибудь на маршруте?… – промямлил биолог, как-то отрешенно уставившись на спидометр. Скорость не превышала тридцати километров в час.

– Да ты посмотри вокруг! – неожиданно резко сказал Локтев. – Оглядись.

Повх повернулся к нему.

– Что ты на меня вытаращился? – фыркнул Володя, не отрывая взгляда от скользящей под колеса ленты русла. – Туда смотри. Вверх, вниз, по сторонам…

Поправив горловину скафандра, Повх послушно поглядел через стекло. Даже с каким-то неподдельным интересом, будто впервые увидел оливковую пустыню.

Солнце уже поднялось довольно высоко, и его лучи наискось пробивали прозрачную атмосферу. На склонах кое-где гулял ветерок, вскидывая бурунчики пыли, но он был слаб и не мог поднять настоящую бурю. Вдали виднелись вспухающие линзы буро-сизых гор, над которыми остановилось желтоватое небо.

Повх провел взглядом по линии горизонта слева направо. Ее бугры и впадины почему-то напомнили ему край плохо отформатированного текста.

– Весна… – задумчиво сказал он.

– Что? – переспросил Локтев.

– Весна, говорю.

– Рехнулся? Какая, на хрен, весна?

– Марсианская.

Локтев подвигал плотными бровями.

– Н-да. Тебе, наверное, пора домой. Повх промолчал.

До места замера осталось примерно километров пятнадцать. «Крестоносец», надрывно гудя генератором, взбирался все выше, забывая за собой вздыбленные клубы пылевой взвеси.

Марс был равнодушен…

Вдруг биолог напрягся и подался вперед всем телом. Его тут же швырнуло обратно в кресло пневморемнями безопасности, крест-накрест перехватывающими грудь.

– По-о… о… постой-ка! – Повх всегда начинал заикаться на «о» при волнении. Он ткнул перчаткой в стекло: – Во-о… о… вон там!

Локтев уже видел: на склоне, метрах в ста правее русла, возвышались четыре столба. Он засопел и торопливо остановил вездеход – «Крестоносец» ухнул тормозными системами и замер.

– Может, о… о… обычные физвыветривания? – предположил Повх через минуту.

– Не похоже.

Локтев перевидал много причудливых скульптур на Земле, созданных резкими перепадами температур вкупе с ветрами в пустынях и прериях, морскими волнами на берегу, а также вершины-карлинги, обработанные ледниками, и множество других самых невообразимых рельефных образований. Да и на Марсе успел разделить для себя основные капризы поверхностных формаций на несколько видов и подвидов, скрупулезно занося их в свою компьютерную картотеку и делая снимки.

Это не походило на природные изыски. Четыре вертикально торчащих «пальца» вроде бы не отличались по цвету от окружающей поверхности. Но, судя по отбрасываемым теням, они были параллельны друг другу, одинаковы по высоте и, что самое удивительное, стояли точно в углах воображаемого квадрата.

– Местный Стоунхендж или вроде того… – осипшим вдруг голосом сказал Локтев, криво усмехнувшись. По дуге его сросшихся на переносице бровей можно было графики чертить. – Ну что, будущий нобелевский лауреат, пойдем?

Повх неуклюже заерзал в скафандре, будто внутрь попал камешек и мешал сидеть. Он посмотрел на приятеля и выдавил, переборов наконец заикание:

– Надо за Рокферрером ехать. Он химик все-таки.

– Ты что, идиот? – прошептал Локтев, медленно поворачивая к нему голову. – Ты хочешь, чтобы до останков марсианской цивилизации первым дотронулся янки?

Повх смутился.

– К тому же он – атмосферник, – добил Локтев, состроив гримасу убежденного шовиниста.

Больше они не произнесли ни слова. Практически синхронно клацнули шлемами и через шлюз выбрались из вездехода.

Пока извлекали из грузового отсека аппаратуру для спектрального анализа, капсулы с химреактивами для проб, фотои видеокамеры, Повх то и дело искоса поглядывал на заветные столбы, молчаливо возвышающиеся вдалеке, и гнал прочь мысль о грубом нарушении дисциплины. «Интересно, – гадал он, – Локтев тоже терзается тем, что мы не сообщили Демиденко о возникновении нештатной ситуации?…»