Чужой огонь

– Да он просто издевается надо мной… Твою мать! Торик! – взорвался Герасимов. – Мы все из-за тебя своими шкурами рисковали! Мы из Москвы три тысячи километров накрутили, из них половину на лошадках! Пока ты сидел в своей тепленькой палате и жрал вкусные казенные харчи, вот эти двое мужиков и девчонка мерзли и голодали! А солдаты под пули свои бошки подставляли! Это все из-за тебя, понимаешь? Ты хотя бы это понимаешь, мудак?!

Торик впервые повернул голову и посмотрел на Фрунзика, брызжущего слюной.

– Это не из-за меня. Это из-за тебя, – тихо сказал он и снова уставился перед собой.

Все замолчали на добрую минуту. Даже солдаты перестали щелкать орешками. Лишь одинокий шершень продолжал печально гудеть вдалеке.

– Почему из-за меня? – выдавил наконец Фрунзик. Торик не отреагировал.

Герасимов сорвался с места, словно хотел убежать, и принялся с удвоенной энергией шагать по вытоптанной тропинке взад-вперед. Его красные глаза страшно сверкали в надвигающейся вечерней мгле.

– Я тебя открою, – пробормотал он. – Я найду к тебе ключик, дружок.

Резко остановился.

– Славка, дружище, не ты ли виноват в гибели остального экипажа? Может, ты поэтому не хочешь говорить? Так ты не бойся, здесь тебя никто не осудит!

Торик вновь промолчал.

– Знаешь, Слава, а ведь мы уверены, что боги пришли вместе с тобой, – вкрадчиво продолжил Фрунзик. – Мы знаем, что тебе известно, как спасти наш мир. А-а-а… Быть может, ты не в курсе? Быть может, ты не обратил внимания, что вокруг нет огня? А я тебе расскажу. Люди умирают от голода и холода. Еда стоит дорого, работы нет, энергии едва хватает, чтобы обеспечить больницы и школы, города стали автономными зонами, и без таможенного досмотра в них не попасть. Ближний Восток поливает нас химией, транспортное сообщение между материками практически парализовано, в странах «третьего мира» буйствуют пандемии смертельных болезней, и люди там гибнут миллионами, Китай вот-вот забросает всех ядерными боеголовками… А боги беспечно веселятся и сыто рыгают. Им нет ни до чего дела! Им до лампочки все то, что мы создавали тысячелетиями! До лампочки, понимаешь?! Как и тебе! Ты можешь спасти этот мир! Ты виновен в том, что молчишь! Ты виновен! Виновен! Виновен! Виновен!

Все смотрели на обезумевшего Фрунзика, сжавшего кулаки и до хрипа надрывающего глотку, и не сразу заметили, как Торик встал.

Когда опомнились – было уже поздно.

Он сбил Герасимова с ног, схватил за горло и с остервенением берсерка принялся душить. Фрунзик удивленно всхлипнул, вцепился в его черные волосы и выкатил глаза. Полковник бросился на Торика и попытался разжать его пальцы, но те держали жертву мертвой хваткой. Максим и Егоров впали в легкий ступор, не зная, что делать, а Маринка закрыла в отчаянии лицо руками и забормотала какую-то бессмыслицу.

– Помогите же, мать вашу! – крикнул полковник. Несколько солдат подбежали и принялись оттаскивать озверевшего Торика от начавшего терять сознание Фрунзика.

– Я знаю, зачем ты пришел ко мне, – вдруг сипло процедил Торик, глядя в полные ужаса глаза Герасимова. – Ты хочешь туда, к звездам! Ты так и не смог простить нас! Так и не смог смириться с тем, что тебя не взяли в ту экспедицию! Тебе нужен космос, поэтому ты все это придумал! Тебе насрать на Землю!

– А т… т-тебе?… – из последних сил выдохнул Фрунзик и отключился.

Торик разжал побелевшие пальцы так же внезапно, как и сжал их.

Полковник с солдатами тут же оттащили его от Фрунзика и нацепили наручники. Но этого уже не требовалось, бывший астроном, как и прежде, осел возле кедра и уставился в одну точку.

– Ну и ну, – покачал головой полковник, щупая пульс Герасимова. – Подобрал ты ключик… Целую фомку нашел. Да только вот не тот замок сорвал, дурак.

– Николай Сергеевич! Хватит, в конце концов, играть в разведчиков, – зло сказал Максим. – Кто такой Фрунзик?

Пимкин слегка оттянул веко Герасимова, посветил фонариком в зрачок и поднялся.

– Бывший космонавт. Майор военно-космических сил России в запасе. Дважды летал на МКС. Раньше носил другое имя.

У Егорова отвалилась челюсть. Он посмотрел на лежащего Фрунзика так, словно боялся, что тот сию минуту растворится в воздухе.