Чужой ребенок

– Господи, мама, – выдохнула Лариса и потянулась, чтобы помочь.

– Не надо, я сама. Ты же все-таки невеста. Твой праздник, – сказала Наталья Ивановна.

– Здравствуйте, – поздоровалась Лена. – Что там у вас такое?

– Да так, ничего особенного. Я дома наготовила, тут только майонезиком заправить.

– Мы же договорились, что только чай, – сказала Лариса и тут же заметила, что мама обиделась. Еще она заметила, что мама в выходном платье. Даже в салон сходила – причесалась.

– У нас и майонеза нет, – сказала Лена.

– У меня все с собой, – сказала Наталья Ивановна. Лариса видела, как мама подобралась, и решила с обидой подождать.

Наталью Ивановну провели на кухню. Лариса поплелась за матерью. Она стояла у окна и смотрела, как мама выдавливает майонез в салат.

– Ну что вы, ей-богу, – зашла на кухню Лена с тарелкой для салата, – хватит возиться, пойдемте хоть выпьем за здоровье молодых.

Лена сказала «молодых» таким тоном, что Наталья Ивановна перестала мешать салат.

– Ну, пойдемте выпьем, – опять сдержалась она и устало вытерла майонезной рукой лоб.

Все сели. Лариса рядом с Игорем. Наталья Ивановна притулилась с краю. Разлили вино.

– Ладно, – подняла бокал Лена на правах близкой родственницы, – хорошее дело браком не назовут, как говорится… Для нас это большая неожиданность… Мы думали, Игорь никогда не женится… Даже на Инне не женился, когда Илюшка родился… Но…

Лариса смотрела на неразрезанный, стоящий посередине стола, сиротский торт «Ленинградский» и хотела, чтобы это все закончилось. Прямо сейчас. Ника с новым бойфрендом шушукались и передавали друг другу тарелки с салатами, приволоченными Натальей Ивановной. Игорь смотрел на Лену. Наталья Ивановна смотрела то на дочь, то на свои салаты, которых ей было жалко.

Вино быстро кончилось. Бойфренд Ники сбегал в супермаркет под домом. Салаты тоже кончились. Наталья Ивановна буквально вырвала тарелку из рук Ники и положила ложку Ларисе. Лариса есть не хотела. Игорь сидел мрачный и молчал.

– Мам, а больше ничего поесть нет? – спросила Ника у Лены.

– Сейчас я бутерброды сделаю, – сказала Лена и ушла на кухню.

Наталья Ивановна пошла следом. Лариса тоже потянулась за мамой. Антонина Матвеевна дремала.

Лена взяла батон и со стоном стала резать.

– Давайте я пирожков быстро сготовлю? – предложила Наталья Ивановна.

– Ой, да не надо. Чего возиться-то? Надоела эта готовка.

– Да я сама. Быстренько, – не сдавалась Наталья Ивановна.

– Ничего нет для начинки.

– Варенье или джем есть?

– Варенье есть.

Наталья Ивановна встала лепить пирожки.

Этот процесс Ларису всегда завораживал. Надо было проснуться рано-рано. Мама занимала собой всю кухню, которая становилась белой-белой. Ларисе в детстве нравилось смотреть, как мама постукивает по ситу, просеивая муку, и хлопает в ладоши, чтобы насмешить дочь. Мука разлеталась и превращалась в снег, только мелкий и мягкий. Мама разрешала Ларисе окунуть ладошки в теплую кучку: раз – и руки становились тоже белыми. Как в перчатках.

Со стола убиралось все – сахарница, чайник… Весь стол занимало тесто. Живое и вкусное. Лариса отщипывала кусочек, а потом еще один и еще один, когда мама не видела. Мама раскатывала тесто и брала старую чашку, из которой никто никогда не пил чай. Пирожковая чашка. Мама вырезала чашкой круги. Вырезала и отшвыривала на другой конец стола. Ошметки были похожи на гирлянду. Лариса их собирала и превращала в шарик. Пирожки лепили сидя. На середину стола водружалась большая тарелка с начинкой и двумя маленькими ложечками – маминой и Ларисиной. У мамы пирожки получались ровненькие, с красивым завитком. Она их выкладывала ровными рядками. Сначала на стол насыпала муку, как постель застилала. У Ларисы рядок был кривенький и короткий. А мамин занимал полстола.

У пирожков даже была специальная, особенная прихватка. Большая и смешная – в красных маках. Сожженная на большом пальце. И вкусно пахнущая.

Лариса хватала пирожок и откусывала. Обжигалась начинкой. Выплевывала откусанный кусок на ладошку и дула. Опять откусывала и снова обжигалась.

– А где мои пирожки? – спрашивала она у мамы.

– Вот смотри, какие красивые получились.

Ларисины пирожки пеклись на отдельном противне. Они и вправду почти нисколечко не отличались от маминых. Лариса же не знала, что мама их тихонько подщипывает и подравнивает.

Здесь, на чужой кухне, Наталья Ивановна отчистила от груды посуды угол стола. Лариса видела, что мама хочет протереть стол, но не знает, какую тряпку можно взять.

– Вы идите, я сама, – сказала Наталья Ивановна Лене.

– Хорошо, – обрадовалась та.

Лариса видела, что маме жарко, она волнуется, переживает. Она устало вытирала согнутой кистью, чистой от муки, щеку.

– Мам, ты чего? Все же хорошо, – подошла к ней Лариса.

Наталья Ивановна присела на стул и расплакалась.

– Мам, ну перестань, а то я тоже сейчас плакать начну.

– Сердце болит, – сказана Наталья Ивановна, – уже и таблетку с утра выпила. Колет и колет.

– Ну что ты с пирожками этими затеялась? Кому это надо?

– Небось не ела ничего, – сказала, вытирая слезы, Наталья Ивановна, – хоть пирожка поешь. Ты же любишь…