Чужой ребенок

– Но квартиру Антонина Матвеевна оставила тебе. Не Лене, не Нике, а тебе. Она так хотела. Она единственный нормальный человек в твоей семейке. Она одна ко мне относилась по-человечески. И если тебе квартира не нужна – продай. Будут деньги.

– Знаешь, мне противно тебя слушать. Если тебе наша семейка не нравится, что ж ты в нее так рвалась? Кстати, про деньги. Теперь я уверен, что Лена говорила правду. Как ты посмела у нее каких-то отступных требовать?

– Игорь, я ничего не требовала, клянусь. Она сама предложила. Еще советовала тебе ничего не рассказывать. Как ты не понимаешь – она специально это все устроила. Я, конечно, не хочу, чтобы ты отдавал квартиру Нике. Цены на недвижимость растут. Что плохого в том, что я думаю о будущем? Всем нужны деньги. И мне, и тебе, твоей Инне – якобы на Илью.

– Почему якобы?

– Потому что. Как будто я не знаю, сколько ты ей даешь.

– А ты предлагаешь не давать?

– Я ничего не предлагаю.

– А ты не лезь в мой карман. Тебе что, не хватает? Или я должен отчета у Инны требовать? Ты ведь даже не представляешь, сколько уходит на ребенка.

– Конечно, это единственное, чем ты можешь меня ударить побольнее – я ничего не знаю про детей. Да, не знаю. Но очень хочу узнать.

– Знаешь, я считаю, что если нет ребенка, то нет.

– А я так не считаю. Просто прямо скажи, что тебе ребенок не нужен.

– Ларис, я устал, у меня был тяжелый день.

Почему именно Игорь решил не отдавать квартиру Нике, Лариса точно не знала. Но догадаться было не сложно. Игорю позвонила Инна и устроила скандал. Видимо, Инне удалось найти аргументы, которых не нашла Лариса. Именно бывшая жена отговорила Игоря от благотворительности в пользу племянницы. Но виноватой осталась Лариса. Во всяком случае, Лена позвонила ей.

– Ты – никто. Запомни, – кричала Лена в трубку. – Никто и звать тебя никак. Ты даже ребенка родить не можешь. Маленькая лживая дрянь. Твоей ноги в моем доме больше не будет. Поняла?

– Я тут ни при чем, – сказала Лариса, – это решение Игоря.

– Тебе это с рук не сойдет. Эта квартирка тебе еще аукнется… Интриганка хренова.

– Лен, ты можешь оставить меня в покое?

– Ты… ты…

Лариса положила трубку.

Игорь продал квартиру, купил трехкомнатную. В этом же районе, в соседнем доме. Лариса просила мужа переехать подальше. Не то чтобы ей совсем не нравился район. Она надеялась, что на новом месте – на юге или западе – изменится и ее жизнь. Но Игорь уперся. Илья рядом, до Ивана с Леной недалеко.

Лариса занималась ремонтом. Спальня, гостиная и самая маленькая – детская. Игорь хотел сделать в ней кабинет. Но тут уперлась она – детская.

– Какая детская? У нас нет детей, а мне нужен кабинет! – кричал Игорь.

– Дети будут. А работать ты можешь и в гостиной.

– Когда будут, сделаем из кабинета детскую.

– Илья будет оставаться, – гнула свое Лариса.

– В кабинет можно поставить диван.

Эта комнатка так и осталась самой необжитой. Пустой и тоскливой. Диван, стол, стул, книжный шкаф. «Побывочная» – называла ее Лариса. В ней жил Илья, когда приходил к ним. Валялись его книга, носки, старая футболка. Никому не нужные, забытые вещи…

Лариса ходила по врачам. Все говорили одно и то же – приведите мужа. Муж тоже имеет значение.

– У него есть ребенок. У него все в порядке, – отвечала Лариса.

Врачи молчали и в сотый раз объясняли про анализы, совместимость и прочее, прочее…

Диагноз уже поставили – бесплодие. Хотя ребенок у нее фактически был – Илья.

Илья подрастал. Лариса не знала, как она относится к этому мальчику. С одной стороны, родному, с другой – совсем чужому.

Илюша менялся внешне. То – копия Игоря. И в эти мгновения у Ларисы болела грудь. То – копия Инны. Лариса никогда ее не видела. Так, чтобы рассмотреть внимательно. Только мельком. Издали. Она ехала в магазин и на перекрестке увидела Илью с матерью – они шли к метро. Лариса отметила лишний вес бывшей жены Игоря и плохо сидящие джинсы. Неухоженную голову.

Даже как-то легче стало. Только Инна была полноценной женщиной – с мужем, хоть и бывшим, хоть и гражданским, и ребенком. Женскую программу она выполнила. А Лариса нет.

Она устала – от больниц, анализов, врачей и своего желания иметь ребенка. Надоело. Нет и не надо. Ее стали раздражать дети. Она их почти ненавидела. Дети были везде. И беременные женщины. На улице, в магазине. Куда ни выйдешь – везде беременные. Как нарочно. Шли, с гордостью демонстрируя всем окружающим пузо. Лариса отворачивалась. Почему они раньше не попадались ей на глаза, а сейчас как сговорились?

Дети. Кругом дети. На детских площадках, в раздевалке бассейна, в лифте. Все рожают, все. Глупые, страшные, косые, кривые. Только не она. Почему? Она что – хуже? Почему всем дано, а ей нет? Это несправедливо.

Лариса хоть и была крещеной, считала себя атеисткой. Не верила в эти бесконечные рассказы в очереди к врачу: «Бог дал ребеночка. Вымолила. Попросила. Дарьюшкой назовем. Дар ведь Божий». Лариса верила в медицину, в наследственность, даже в совместимость верила, а не в то, что кто-то может дать.