Чужой (СИ)

Не отвечая, Женька сгрёб со стола буханку хлеба, несколько луковиц, спички. Андрей дрожащими руками раздевал Алика, ощупывал его тело, причитал:

-Ахмед, тебя убьёт!

Женька крикнул:

- Заткнись! - Потом добавил. - С пацаном всё в порядке, жить будет, рану я продензифицировал. Шамиля больше нет. Попали в засаду. Ему снесло полбашки. Уже у порога бросил старику: - Скажи, меня пусть не ищет, моей вины в этом нет. Пусть лучше занимается мальчишкой. Мне из- за него и так обратной дороги к своим нет.

Выскочил в серый рассвет и рванул в горы. Потревоженные собаки проводили его громким лаем. До позднего вечера Женька просидел в расщелине скалы, рядом с домом Усмановых. Сверху он хорошо видел снующих по двору женщин. Марьям что-то кричала Ахмеду, прижимая к груди руки. Через несколько минут после того, как он залёг в своём убежище, Андрей, поддерживая под руку, привёл старую Зуру. Она была известна тем, что лечила болезни, заговаривала зубную боль, вправляла вывихи.

Пока его никто не собирался искать, но, на всякий случай, он достал из кармана начатую пачку сигарет, выпотрошил табак и, поднявшись выше, присыпал свои следы. Женька, конечно понимал, что это всё - ерунда. Люди, всю жизнь живущие в горах, если захотят, сразу отыщут его. С величайшим сожалением он вспоминал брошенный автомат. Оружие во все времена давало человеку чувство уверенности и защищенности.

Ближе к вечеру, когда уже навалились сумерки, он двинулся в путь. Куда и зачем идёт, он не знал. Нужно было просто выйти к людям, попытаться раздобыть какие-нибудь документы, а потом выбраться из Чечни. Возвращаться в часть было нельзя. Как объяснить особистам, почему в твоём автомате не оказалось патронов? Почему не оказал сопротивления? Почему полгода не пытался бежать? Да и во вчерашней перестрелке он ведь стрелял по своим, кого-то ранил, ехал в одной машине с бандитом, по сути, помогал ему и выполнял его приказы. Как ни крути, верный трибунал, сколько лет ему дадут - пять, десять, пятнадцать?

Он старался идти, выбирая самые глухие места, уже заросшие травой тропы. Днём отдыхал, прячась от чужих глаз, шёл ночью, ориентируясь по звёздам. На третий день он вышел к дороге. Хотелось есть и пить. Буханка хлеба и лук были давно съедены. Он решил плюнуть на всё и выйти к людям. Через десять или пятнадцать минут его обогнал армейский «Урал» с тентованым кузовом и эмблемой ВВ на дверце кабины. Машина резко затормозила, подняв облако пыли. Из кабины выскочил молодой лейтенант в пятнистой форме. Женьке в спину упёрся ствол автомата, оглянувшись, он увидел за своей спиной двоих контрактников.

Везли его недолго. Минут через 20-30 дорога свернула в сторону, проехали один блок- пост, потом другой. Машину не проверяли. Лейтенант из окна показывал равнодушным солдатам пропуск с красной полосой и ехали дальше. На последнем блоке, подтянувшись на руках, в кузов заглянул какой-то военный в грязном камуфляже и чёрной косынке на голове. Женька знал, что их носят те, кто воевал уже не одной войне. Военный внимательно посмотрел на съёжившегося на грязном полу Женьку и потянувшись через борт, приподнял за волосы его голову.

- A это, какой породы зверь?

- Да наверное волчьей, товарищ майор, другие здесь не водятся.

Майор ещё раз посмотрел Женьке в лицо, отпустил его волосы и спрыгнул на землю.

- Лейтенант,- крикнул он, брезгливо вытирая ладонь о собственную куртку. Твоего душка вечером ко, на беседу. Я с прогулки вернусь, лично им займусь.

Через несколько минут потянуло дымком, запахом подгоревшей каши. «Урал» въехал на территорию воинской части. По репликам солдат Женька понял, что это был ОПОН, отдельный полк особого назначения.

Когда подчиняясь команде он спрыгнул на землю, его ещё раз обыскали, уткнув лицом в деревянный борт грузовика.

Потом приказали раздеться до трусов, вывернули карманы, отобрали шнурки и брючный ремень. Лейтенант передал его какому-то прапорщику, который молча и быстро осмотрел его руки и плечи, нет ли на них синяков от приклада автомата, пулевых или осколочных шрамов. Потом долго рассматривал его ладони, даже понюхал их. Махнул рукой, что-то вполголоса сказал подскочившему к нему солдату и тот повёл Женьку в сторону от палаток и строений, где на столбе висела табличка «Стой! Опасная зона. Часовой стреляет без предупреждения».

На корточках сидел часовой с широким скуластым лицом. Он был раздет на пояса, пятнистая куртка валялась на земле, автомат со сдвоенными магазинами лежал рядом. На брезентовом ремне с широкой солдатской пряжкой вместо штык-ножа болтался широкий нож устрашающих размеров. Часовой, примерно одного возраста с Женькой, неторопливо курил, как бы нехотя выпуская изо рта и носа струйки дыма. Конвоир остановился рядом, достал сигарету, жестом попросил прикурить. Перекинулся с часовым парой фраз, назвав его Ильдаром. Всё это время Женька стоял рядом, с руками за спиной. Докурив, контрактник толкнул Женьку в спину, в сторону листов ржавой жести, валявшихся чуть в стороне. Приказал часовому:

- Этого в яму, до особого распоряжения. Вечером к Селюкову на чай.