Чужой силуэт

– Ну так Арсений Витальевич говорил.

– Когда говорил?

– Вчера вечером подъезжал, говорил… Сегодня утром интересовался.

– Чем интересовался?

– Как я здесь живу… Или вы думаете, что я не переживаю? Я любил Агату… Да я и сейчас ее люблю!

– Значит, ночью с третьего на четвертое июня вы находились дома?

– Спал.

– Кто может это подтвердить?

– Она может подтвердить! – Вихарев тремя пальцами взял бутылку за горлышко, слегка оторвал от стола и отпустил.

Бутылка стукнулась об стол, пошатнулась, но устояла.

– То есть третьего июня вы выпивали?

– Был грех.

– В одиночестве?

– Двойной грех.

– Вы алкоголик?

– Ну-у…

Похоже, Вихарев готов был признаться в чем угодно, лишь бы его избавили от вопросов, на которые он не хотел давать ответы.

– А я думал, вы чувство вины заливали. Не так-то просто человека убить, даже если он муж вашей любимой женщины.

– Не просто… Что?! – вскинулся Вихарев.

– Пистолет мы нашли, системы ТТ, а на нем ваши пальчики, – глядя ему в глаза, слукавил Степан.

– Не могли вы пистолет найти… Э-э, с моими пальчиками… Такого пистолета в природе не существует, – поспешил объясниться Вихарев.

– Не существует или никогда не существовало?

– Так, все, больше не могу! Я требую присутствия адвоката!

– Присутствия адвоката вы будете требовать в отделе, именно туда мы с вами сейчас и отправимся.

– Я что, арестован?

– И даже не задержан, всего лишь привод в милицию, возьмем с вас объяснения, проведем экспертизу. – Степан взял Вихарева за руку, осмотрел, нет ли ожогов.

Частицы пороховых газов смыть с рук не просто, он знал индивидуумов, которые пользовались раскаленным парафином. Но если Вихарев стрелял в перчатках, то ему издеваться над собой совсем не обязательно. Но где эти перчатки, куртка? Наверняка выбросил. А если одежда со следами совершения преступления где-то дома? Степан не исключал такой вариант, поэтому кровь из носу нужно постановление на обыск. Пока суд да дело, Вихарев побудет в отделе. Чтобы не уничтожил улики, если вдруг не удосужился сделать это раньше.

Вихарев не хотел ехать, возмущался, но в конце концов Федот затолкал его на заднее сиденье «Волги», тогда и появился Грушин. Подъехал, вышел из машины, властным движением подозвал к себе Степана.

– На каком основании задержан Валентин? – резко спросил он.

– А что вы так переживаете, Арсений Витальевич? – усмехнулся Степан. – Валентин вам не сын… Или у вас был повод желать смерти вашему зятю?

– У меня был повод?! – вскинулся Грушин.

– Кому отойдет собственность Белокрылова?

– А-а… Я об этом не думал… И вы забываетесь, молодой человек!

– А вы подумайте! Зятя нет, дочери нет, если еще и вас вдруг обвинят в организации убийства…

– Кто меня обвинит? Что ты несешь, сопляк! – взбесился Грушин.

– Закон вас обвинит! Баба такая чугунная с повязкой на глазах, ей на ваши заслуги наплевать… А на меня можете кричать сколько угодно. И жаловаться. Я уже привык.

– А я не жаловаться буду! Я буду наказывать!

– Давайте!.. Кстати, Сафрона так и не арестовали, хотя и должны были.

– При чем здесь Сафрон? – задумался Грушин.

Степан лишь усмехнулся. Не такие уж и крутые связи у старика, если он не смог найти управу на Сафрона… Возможно, ФСБ просто не торопится закрывать бандита, держит его в разработке, следит за ним, работа ведется, и Сафрон обречен. Потому что Грушин действительно большая шишка. Все возможно, но Вихарева Степан не отдал. И увез в Битово.

* * *

Проявка, ополаскивание, закрепление, промывка, сушка – долго и муторно, к счастью старые технологии уходят в прошлое. Кадр с пленки проявили в фотосалоне, и пяти минут не прошло, а Федот располагал несколькими отличными снимками, одну пару оставил себе, другую отдал Роме Лозовому. И в Черемушки отправились вместе.

– Мутный он, этот Вихарев… – Федот говорил об одном, а думал о другом.

К Дарьяне он ехал, фотографию подозреваемого ей покажет, если вдруг она не знает Вихарева в лицо. Может, видела, как он перед убийством крутился во дворе дома. И по соседям пройдутся, вдруг кто-то видел его в ночь преступления?

– И Грушин за него как за родного подписывается. Что-то не то здесь.

– И алиби нет, – кивнул Рома.

– Короче, работаем до упора, пока всех соседей не обойдем.

– А черемушкинские пусть отдыхают, – усмехнулся Лозовой.

– Вопрос не так ставишь. Битовские такая круть, черемушкинские отдыхают.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

– Ну, если рождены… Попьем молочка – и за дело.

– Из чьей груди? – усмехнулся Рома.

– Размечтался!

Перед глазами встала Дарьяна, футболка на ней так сочно оттопыривалась под натиском груди, формы у нее само совершенство, но это не повод для сальных шуток.

Дарьяна и сейчас встретила его в футболке, только не белого, а голубого цвета, такой же новой и так же туго натянутой. И бюстгальтера под ней нет. Соски угадываются едва-едва, вернее один, другой закрыт полой спортивной куртки.

– Э-э, я тогда по соседям! – чуть не присвистнул Рома.

– Дарьяна Сергеевна, у меня к вам пара вопросов!

Дарьяна вздохнула, закатив глазки, но дверь открыла широко. Федот вошел, разулся, снял пиджак, как будто приглашал ее снять олимпийку.