Чужой среди чужих

– Из Глана… Я, ваша милость, хотите верьте, хотите нет, сын тамошнего барона. И не какой-нибудь, а самый что ни на есть законный, между прочим.

Сварог недоверчиво покосился на матроса. Тот непроницаемо смотрел вдаль, ковыряя пяткой надраенные доски палубы, и не понять было, правду ли он говорит.

– Как же тебя сюда занесло?

Ордин передернул плечами.

– Отец мой женился во второй раз. А невесте-то всего восемнадцать стукнуло. Усекаете? Ну, и у нас с ней любовь приключилась. По-серьезному, а не просто… - Он выразительно сунул указательный палец левой руки в неплотно сжатый кулак правой. - Во. А папашка мой прознал про это дело, осерчал и приказал своим псам нас обоих ночью придушить. Ну, я-то отбился, а она, бедняжка, не успела. Поэтому я наутро с папашей по душам поговорил и - сразу в порт, на первый попавшийся корабль, чтоб, значит, за отцеубийство не повязали.

Голос спокойный, взгляд безмятежный. То ли врет, то ли нет.

Сварог хмыкнул и тут же устыдился. Верилось с трудом, но - чего только в этой жизни не бывает… Чтобы переменить тему, он взял у мордоворота виолон, побрякал по струнам, разминая пальцы, и поинтересовался:

– А ты не слыхал случайно, что это в Хелльстаде за девицы, которые ниже пояса - змеи? И песни вдобавок поют…

– Ну, не то чтобы ниже пояса… - раздумчиво сказал матрос. - Чуть пониже, чем ниже пояса, болтают. Находились смельчаки, которые их даже и огуливали, поскольку повыше змеи - очень даже добрый товарец. Только сам я сомневаюсь что-то, чтобы имелась у них женская потаенка…

– Имеется, - сказал Сварог. - Сам видел.

– А, все равно. Ты ей всадишь с полным прилежанием, а она тем временем голову откусит, на то и змея… - Он помолчал и философски вздохнул: - Все бабы - змеи.

– Глубокая мысль.

Сварог, перебирая струны, нащупал, кажется, мелодию самого необычного в его жизни ночного концерта:

Покуда два птенца, крича,

рвались друг к другу,

Мы, нежно обнявшись,

кружили над землей,

Я с нею танцевал под солнечную вьюгу,

Во сне и наяву она была со мной…

Матрос вскочил с изменившимся лицом - из-за спины Сварога появилась огромная жилистая лапа и прихлопнула жалобно звякнувшие струны. Лапа при-надлежала боцману Блаю, он возвышался над Сварогом, прямо-таки лязгая зубами от ярости.

Сварог медленно поднялся, от растерянности едва не встав навытяжку, как проштрафившийся юный лейтенантик. Явно он сделал что-то не то: очень уж испуганно смотрел матрос - на него, не на боцмана.

– Охренел? - злым шепотом рявкнул наконец Блай Ордину. - Совсем уж? Мы еще в Хелльстаде, но соображать-то надо, бабку твою вперехлест через клюз… Кончай серенаду. С милорда взятки гладки, а ты-то? - Он всерьез замахнулся. - Работы нет? Может, опять хочешь якорь поточить? А ну, марш вниз!

Матроса как ветром сдуло.

– Что случилось? - с искренним недоумением поинтересовался Сварог у Блая.

– А то. Нельзя, милорд, таких слов под открытым небом произносить.

– Каких - «таких»?

– Хоть милорд, а темнота, - вздохнул Блай и наклонился к самому уху Сварога, щекоча щеку усами. - Забудьте слово «вьюга».

– Почему?

– Потому. - Говорил он очень серьезно и очень тихо. Будто кто-то мог их подслушать - а ведь на палубе, кроме них, не было никого. - Вы о Шторме слышали?

– Ну.

– Так Вьюга почище Шторма будет. Вот только про Шторм вспоминать не запрещается, а насчет Вьюги велено считать, что ее отроду не бывало и никогда не случалось…

– Кем велено? - почему-то тоже шепотом спросил Сварог.

– Кем, кем… - Не поднимая головы, Блай закатил глаза к безоблачному небу. - Ими. Не было Вьюги - и все. И поминать про нее нельзя. Ясно?

– Ни хрена не ясно, - рассердился Сварог. - Что-то типа - не поминай черта к ночи?

Боцман посмотрел на него как несчастная мать на сына, в очередной раз принесшего «двойку», и нормальным голосом ответил:

– Ага. Что-то типа. Только люди, милорд, иногда пострашней черта бывают…

Он круто развернулся и ушел, оставив Сварога в полных непонятках…Спустя сутки Сварог стал свидетелем события, которое продемонстрировало ему нравы команды «Божьего любимчика» с новой, неожиданной стороны.

Корабль неторопливо, но уверенно продвигался к границам Хелльстада; ветер дул ровный, попутный, погода не менялась. Благодать! Единственное, что озадачивало Сварога, так это пропажа золотого перстня с печаткой. Он ясно помнил, что утром оставил его на полке над койкой, а к обеду перстня не было. Он обшарил всю каюту. Тщетно. И махнул рукой: надо будет, новый себе наколдую.

После полудня Сварог и штурман, который, как выяснилось, был знаком с магией не понаслышке, засели в капитанской каюте за книгами - в поисках заклятий, позволивших бы хоть немного утихомирить шебутного щенка и сыграть роль привязи. Книг у капитана оказалось целая библиотека - от дешевых любовных романов до научных трудов по сейсмологии; однако даже при таком изобилии пока ничего обнаружить не удалось. (Зато еще утром Сварог самостоятельно и совершенно случайно открыл, что щенок выполняет мысленные команды, причем исключительно его собственные.)