Чужой среди своих

«Значит, сумели не только вырваться из города, но и добраться до леса. Что тут скажешь. Молодцы».

Из быстрого осмотра мотоцикла стало ясно, что один из них ранен, причем тяжело. Об этом говорили окровавленные тряпки, лежавшие на мокрой земле. Так как с раненым они далеко не могли уйти, я осторожно стал описывать круги, пытаясь выйти на их след, и спустя какое-то время увидел огонь. Осторожно подкрался. Два человека лежали на нарубленном лапнике, а один сидел у костра, глядя в огонь. Вдруг кто-то из раненых завозился, потом раздался глухой, протяжный стон. Разведчик у костра резко вскинул голову и повернулся в сторону звука. В этот момент я вышел из-за дерева.

– Не стреляйте. Это я. Костя Звягинцев.

– Ты?! – удивление старшего группы было настолько большое и неподдельное, что он секунд десять молчал, не сводя с меня взгляда. – Как ты нас нашел?

Я пожал плечами:

– Нашел. У меня с собой продукты и медикаменты.

Чекист удивленно покрутил головой и негромко сказал:

– Чудеса, да и только.

К моему удивлению, одним из двух раненых был офицер СД. По крайней мере, мне так объяснил «чекист».

«Это они за ним тогда вернулись. А третьего „чекиста“, значит, все же кокнули».

Спрашивать я ничего не стал, удовлетворившись тем, что он мне сказал. Через час перевязанных и накормленных раненых устроили под навесом из плащ-палатки. Я присел у костра, наслаждаясь тишиной и спокойствием, но когда в меня уперся тяжелый взгляд чекиста, сразу подобрался, так как понял, сейчас начнется допрос. Позволить этого я не мог, так мне сначала нужно было все основательно продумать, чтобы не выпасть из роли комсомольца-добровольца, и поэтому сделал ход первым.

– Товарищ командир, я сильно устал, поэтому давайте поговорим в лагере. Хорошо?

Он какое-то время внимательно смотрел на меня, потом сказал:

– Хорошо. Утром ты пойдешь в лагерь и приведешь помощь.

– Так точно, товарищ командир.

Уже к обеду следующего дня я вернулся с помощью, и вскоре «москвичи» вместе с пленным были в лагере. Гитлеровец, в чине офицера СД, поднял в лагере немалый шум. Меня пытались спрашивать, что и как произошло, на что я отвечал: военная тайна. Когда суматоха улеглась, я отправился на склад и расположился возле горячей печки-буржуйки. Сюда я приходил только в тех случаях, когда мне хотелось остаться одному или о чем-то подумать. Я услышал, как кто-то вошел, но сделал вид, что дремлю на лавке, откинувшись на стену. Это пришел разведчик. Честно говоря, я никак не ожидал, что он явится сюда прямо сейчас, так как надеялся увидеть его только завтра утром.

– Ты один?

Я встал:

– Так точно, товарищ командир.

– Сиди, чего вскочил.

Он взял чурбан, который мы использовали вместо табурета. Подтащил его поближе, потом уселся. С минуту смотрел на пляшущее в печке пламя, потом спросил:

– Что своим командирам сказал?

– Сказал, что военная тайна и я не могу ее разглашать. Если что интересует, то у товарищей из Москвы спрашивайте.

Какое-то время он смотрел, как я поленья в печку подкладываю, и только потом спросил:

– Почему про свой подвиг не рассказал? Как нас спас.

– Зачем, товарищ командир? – спросил я его.

Он посмотрел на меня с явным удивлением, потом спросил:

– Тебе сколько лет?

– Девятнадцать. Скоро исполнится.

– Хм. Какой-то ты у нас серьезный и хваткий, парень. Совсем не по возрасту.

– Да нет, совсем обычный, – постарался я оправдываться. – Просто много перенести за это время пришлось. Злоба на фашистов внутри накопилась, а она по-другому, по-взрослому, на жизнь заставляет смотреть.

– Я не о том хотел сказать. Как ты смог вычислить немцев, сидящих в засаде?

– Чистая случайность, товарищ командир. Или можно сказать, слепая удача. Случайно заметил мелькнувшее лицо фрица в окне и подумал, что это неспроста. Да и страх за вас был, – продолжал я врать. – Их там двое было. Расположились вольготно и сидели с винтовками. Я их там ножом… Вот и все.

– Я тут говорил с товарищем Стуком, так он сказал, что ты с ножом неплохо умеешь обращаться. Вот только у тебя все больно просто получается. Заметил. Убил. Да еще ножом. Если бы ты их в горячке боя застрелил – другое дело, а ножом работать… тут определенная сноровка нужна. И ведь не врешь, я это чувствую, но при этом явно чего-то недоговариваешь.

Я пожал плечами, что тут говорить. Профессионал, он и в Африке профессионал.

– Ладно. Не хочешь об этом говорить, тогда расскажи мне о себе.

– Зачем это вам, товарищ командир? Или вы меня в чем-то подозреваете?

– Чудак человек, ты нам жизнь спас, как я могу тебя в чем-то подозревать? Просто хочу понять, что ты за человек.

«Так я тебе и поверил», – подумал, после чего изложил коротко свою биографию.

– Студент. ИФЛИ. Известный институт. Слышал о нем. – А затем вдруг неожиданно сказал: – Знаешь, Костя, когда я тебя первый раз увидел, то почему-то сразу подумал о том, что ты парень из интеллигентной семьи. М-м-м… Тут мне еще рассказали, что ты, будучи в плену, трех гитлеровцев положил, а четвертого в плен взял и при этом своих товарищей спас. Было такое?

– Было, но не совсем так.

Он ждал продолжения, но я молчал, тогда он сам продолжил: