Чужой среди своих 3 (СИ)

Проговорив несколько минут и несколько раз подряд прожевав одно и то же, объявил перерыв на двадцать минут, попросив всех выйти на улицу. Знаю уже по нездешнему опыту, что обратно вернётся в лучшем случае половина, а скорее всего, и много меньше.

— Ну ты даёшь! — сдавленным голосом сказал Буйнов, хлопая меня по спине и глядя на то, как народ, переговариваясь, или напротив, задумавшись глубоко и не реагируя на внешние раздражители, потянулся из зала. Здесь и сейчас он доволен, но…

— Ты главный, — напоминаю ему, и (это важно!) объясняю свою инициативу:

— Я… — пауза, во время которой подбираю нужные слова, пока ищу сигареты и прикуриваю, — как прокладка, на которую они могут обижаться, клапан для сброса пара.

Буйнов хмыкнул, тоже закурил и кивнул задумчиво, ничего не ответив. Ну да, понятно… сейчас его такая ситуация устраивает, но не сказав ни «да», ни «нет», он оставил себе пространство для манёвров в дальнейшем.

У него сейчас вообще всё сложно. Помимо «развода» с Градским, впереди начала маячить армия. Вариант «отслужить, как все[ii]», единственно верный и правильный ранее, в настоящее время не рассматривается, а рассматривается либо поступление в университет, либо…

… а вот что именно, не знаю, но очень может быть, что и «психическая» статья!

— Давай, что ли, покурим, — покосившись на Леру, предложил Александр, и я не сразу понял, что это такой эвфемизм для посещения туалета…

Сполоснув руки в ледяной воде, заодно напился, и вышел в коридор, устроившись на широком подоконнике, который местные украсили художественной резьбой по наслоениям краски, сообщая миру, кто из них козёл, и кто из преподавателей — сука плешивая.

Снизу жарят батареи, раскалённые так, что больно прикасаться. Сверху и в спину отчаянно дует из щелей в перекошенных деревянных рамах, и всё, как и всегда… как и везде…

Ожидая Сашку, сижу без особых мыслей, разглядывая то наскальную роспись, то унылый пейзаж за окном, выходящим на задний двор училища и составленный из нескольких кирпичных амбаров с ободранными крышами, блёклых тополей и кучи грязного снега, сваленного в углу двора.

Отвлёкся я на каблучки, вбивающиеся в пол так скандально, неотвратимо и решительно, как могут только женщины, идущие «поговорить». Женщины вообще многое могут выразить спиной, походкой и даже молчанием, красноречивым донельзя… и вот сейчас, кажется, говорить будут со мной.

— Миша, — киваю, борясь с желанием достать папиросу и проглотить слюну, ставшую внезапно тягучей, — нам нужно поговорить!

— Я… — взгляд на меня, раздувшиеся и побелевшие точёные ноздри, — беременна!

— Та-ак… — я всё-таки достал пачку и прикурил, по-новому глядя на случайную, в общем-то, подружку.

— Не переживай, — в карих глазах усмешка и почему-то — презрение, — жениться не требуется!

Киваю молча… и в голове — аж звон от полного отсутствия мыслей!

— Ребёнка я оставлю, и… не ищи нас! — но почти тут же, противореча себе, она рассказала, что решила уехать на Север, где ей предложили должность директора в ДК, и что ребёнка она поднимет сама, и…

… сказано было многое, и не всё я запомнил. А потом был разворот через левое плечо, и каблуки зимних сапог, вбивающиеся в половые доски победно и утвердительно.

— Дела-а… — протянул вышедший из туалета Буйнов, усевшись рядом и закуривая. Некоторое время мы молча курили, или вернее — курил Александр, а я просто бездумно держал папиросу и смотрел на дымок, мотаемый сквозняками во все стороны.

— Может быть и да… — сказал наконец Буйнов, — а может, и нет! У неё и помимо тебя… я двоих точно знаю, и наверное, не всех!

— Ага… — тупо киваю, — а зачем тогда?

— Баба, — усмехнулся тот, затягиваясь и явно вспоминая что-то своё, — чёрт их поймёт! Но как по мне, это всё слишком сусально! Я… хм, я думаю, что счастливых отцов у ребёночка будет много, и всех она оповестит.

— Ты, Миша, — он усмехнулся, докуривая и туша окурок о батарею, — пацан ещё совсем! Знаешь, сколько таких? А потом даже не алименты, а просто просьба какая-то… и что, не поможешь?

Медленно киваю…

— Вот то-то, — уже без усмешки сказал Буйнов, — и ты такой не один у неё, с кого в будущем тянуть планирует! Привыкай… сейчас ещё год-два, и такие интриги вокруг тебя начнутся, такие хороводы… но впрочем, сам увидишь!

* * *

Проснувшись, тяжело заворочался спросонья, перевернулся на спину и попытался открыть глаза, которые, как назло, открываться решительно не хотят. Спать хочется — как из пушки…

— Сейчас… — сонно бормочу, нащупывая не нащупывающийся будильник и вялой рукой откидывая край одеяла на груди, — сейчас встану…

— Спи давай, — негромко сказала мама, подойдя к кровати, — тебе сегодня на работу не надо, забыл?

— А, точно… — счастливо выдохнул я, поплотнее завернулся одеяло и заснул, едва родители прикрыли за собой дверь комнаты.

Проснулся ближе к обеду и несколько минут лежал, бездумно глядя в потолок, обклеенный над моей кроватью зоологической картой Мира, с изображениями животных, обитающих в разных частях Света. Я иногда представляю… а иногда просто вспоминаю, где был, а где — побываю непременно, ведь Мир, он огромный и прекрасный…