Чужой среди своих. Чужой среди своих

Вот только ненависть оказалась плохим советчиком. Точнее он из-за своего мизерного жизненного опыта просто не учел, что пришельцы могли руководствоваться какими-то своими, непонятными ему резонами, в результате чего попытка срезать путь увела довольно далеко от цели преследования. Наверстать упущение помогла вспыхнувшая в отдалении стрельба и выматывающий рывок, но к самому главному он безнадежно опоздал.

Долго и с разных сторон рассматривал место произошедшего боя — выжженное среди травы пятно с разбросанными на нем телами и вещами, которые победители решили оставить тем, кому уже ничего не было надо. Смотрел издали, так и не решившись приблизиться, благо острое детское зрение позволяло рассмотреть во всех деталях. Мелькнула было мысль поискать себе что-то посерьезнее «пистоля», но она погасла быстрее чем огонек спички в ураган. Мигом припомнилось парочка просмотренных с замиранием сердца фильмов «про спецназ», и неопределенный страх сменился уверенностью, что ушедшие точно оставили среди тел немало сюрпризов для неосторожных. Или он ничего в этой жизни не понимает.

В итоге, так и не рискнув приблизиться даже на расстояние, достаточное, чтобы почувствовать легендарный «запах трупа врага», Федор обогнул место побоища по дуге и двинулся по следам — что там нюхать и к чему лишний раз рисковать, со смертью все счеты заканчиваются. А у живых есть еще немало дел.

И вот он уже несколько часов плелся следом, толком не понимая — что он делает и зачем. Что хочет, а главное — зачем так рискует?

Точнее уже не плетется, а подползает. Потому что этот удивительный отряд, наконец, сделал привал. Хотя, продолжай они также двигаться дальше, никто бы этому уже не удивился. Но все же появилась возможность подобраться поближе, и любопытство погнало мальчишку вперед. Последние полторы сотни метров пришлось преодолевать на четвереньках, а то и извиваясь ужом в траве, но зато с этой позиции все было видно достаточно хорошо.

Ничего необычного, чтобы оправдало затраченные усилия, впрочем, не происходило — женщины, а теперь он мог с уверенностью сказать, что все бойцы это именно женщины, просто отдыхали после перехода, перебрасывались неслышимыми из-за расстояния фразами и… готовили еду.

Обострившийся от голода нюх, посрамил и глаза и зрение, четко сообщив будущее меню и доведя его до сведенья заодно и желудку. Последний взревел диким зверем, заставив мальчика уронить голову в траву — с перепугу ему показалось, что этот рык наверняка должны были услышать в лагере. Впрочем, эта мысль была не так уж далека от правды.

— Сегодня Клуша готовит, а она такая мастерица, что просто пальчики оближешь. — Раздался справа из-за спины спокойный уверенный голос.

Оставалось только скрипнуть зубами от бессилия и сгореть от стыда, поскольку первая, инстинктивная, попытка провалиться сквозь землю успехом не увенчалась. Федор, пламенея ушами, повернул голову в нужную сторону на угол достаточный, чтобы встретится со спокойным взглядом сидевшей на корточках в трех метрах от него женщины в камуфляже.

Простое открытое лицо, добрые морщины от улыбки возле уголков губ и глаз, и… полное отсутствие следа из примятой травы у нее за спиной. Сколько она уже тут стоит, пока он играл в индейца, подкрадывающегося к лагерю бледнолицых? Как подошла так, что он не услышал ни звука, не почувствовал взгляда или изменения в поведении обитателей травы, с кем он вообще рискнул играть? Забыл как-то — то, что для него игра, для кого-то может быть просто жизнь…

И ведь не проявляет ни малейшего нетерпения, дает время собраться с мыслями, оружие тем временем спокойно лежит на колене и направлено совсем не в его сторону. Вот только от взгляда на висящий слева на поясе нож и совершенно расслабленную левую руку не возникает никакого желания хвататься за оружие, хотя рукоять пистоля под рукой и в другой ситуации наверняка были б шансы его использовать. Но здесь и сейчас, от фигуры за спиной просто веет уверенностью и безопасностью. Не может быть человек настолько спокоен, уверен и при этом неагрессивен и умиротворен настолько, что полностью сливается с окружающей природой.

Точнее это он так думал. Еще две минуты назад. Видимо так она и смогла подойти. Женщина глубоко втянула ноздрями воздух и сказала:

— Действительно мастерица. Пойдем? — в вопросе не было никакого нажима, будто даже спрашивающая предполагала, что Федор мог не согласиться и был волен остаться тут, слушать стрекот кузнечиков, пока она не съест приготовленный неведомой Клушей ужин.

Пришлось вставать и топать в сторону лагеря, пламенея ушами от стыда — у него даже оружие не попросили, верный пистоль торчал за поясом. Будто никакой опасности он не представлял. Видимо, так оно и было.

— Да не переживай так. — Неожиданно сочувственно раздалось в спину. — Ты очень хорошо прятался, просто молодец. Никто бы тебя и не заметил, только…