Чужой среди своих (СИ)

— Бог-отец… — он усмехнулся, снова затягиваясь, — святые из ЦК, и ангелы с огненными мечами из НКВД. Ну да… церкви ж разрушили, а народ в массе остался простой, я бы даже сказал — почти одноклеточный, вот ему одну религию на другую и заменили, под вопли о научном коммунизме и атеизме.

— Учение Маркса всесильно, потому что оно верно, — процитировал он без иронии, — Хм… тебя это не сильно коробит?

— Да как-то не очень, — усмехаюсь кривовато, делая ход.

— Н-да… повзрослел, — констатировал сосед, опуская глаза на доску, — но надеюсь, ты понимаешь…

— Угум.

— Даже с друзьями… особенно с друзьями, — как-то горько усмехнулся дядя Витя, окутываясь клубами дыма.

— Это да… — мне вспомнился Колька, которого, в доставшихся от тела воспоминаниях, я считал хорошим другом. Вот ведь…

Дяди Витя, остро глянув на меня, переспрашивать не стал.

— Странный был день, — задумчиво продолжил он, — очень необычный. Это потом уже я ко всякому привык… Знаешь, когда разом задыхаешься от почти религиозного экстаза, когда на куски разрывает от приближающегося счастья, и в тоже время душно, страшно…

Он замолк, обхватив руками лысеющую голову, толи обдумывая ход, толи вспоминая прошлое.

— Был культ… но ведь была и личность! — убеждённо сказал он, делая последнюю затяжку и двигая коня, — Мат!

Едва я успел забычковать окурок и кинуть в рот кусок смолки, как мать, выйдя из барака, поздоровалась с дядей Витей и позвала меня завтракать.

Ели на общей кухне. Отец, отсалютовав вилкой с куском жареной докторской колбасы, и подмигнув, продолжил жевать, не забывая сёрбать чай из большущей металлической кружки. Кроме нас на кухне никого, лишь одна из соседок зашла, зевая отчаянно, поставила на плиту кастрюлю с водой и удалилась.

— Давно встал-то? — поинтересовалась мама, накладывая на тарелку обжаренные в сахаре макароны. Коричневые, глазированные, хрустящие даже на вид, они выглядят в равной степени вкусно и вредно.

— Часа полтора как. Да хватит…— остановил я её, цепляя вилкой первую макаронину, — не осилю столько! Надо будет, ещё возьму.

— Ну смотри… Что ж ты меня не разбудил? — укорила мама, усаживаясь напротив, — Я б тебе приготовила.

— Да ну… — жму плечами, — из-за такой ерунды? Оголодал бы всерьёз, так что, у меня рук нету?

— Ваня… — мама аж руки опустила и в отчаянии посмотрела на отца, — ну хоть ты ему…

— Матери говори, — подтвердил отец, не прекращая жевать, — нечего…

— Обедать соберёшься, тёте Зине скажешь, — деловито сказала мать, прихорашиваясь перед зеркалом и несколькими смелыми мазками на губах ставя завершающий штрих. Смешно выпятив губы, будто причмокивая, она пожамкала ими, а потом пальцем стёрла лишку и подхватила стоящую на полу увесистую сумку.

— Ну, всё… — дала последние наставления мама, — от дома далеко не отходи, и не скучай, я рано приду.

Угукнув, проводил её до ворот, постоял, и вернулся обратно, не зная, чем себя занять. Строить какие-то планы рано… слишком мало данных!

Хотя эта сентенция и набила уже оскомину, но по личному опыту знаю, как легко можно наломать дров при отсутствии достаточной информации. Это ведь только кажется, что стоит только начать, а потом, с поступлением новых знаний, нужно будет только вносить небольшие коррективы.

А вот чёрта с два! Подсознание такая штука, что мозг цепляется за уже имеющиеся факты, и, даже если они начинают противоречить действительности, пытается встроить их в новую реальность, приспособить хоть как-то к делу.

В лучшем случае, получается работающая, но чертовски громоздкая конструкция, требующая излишних усилий и телодвижений. В лучшем!

В комнатке, прикрыв дверь на щеколду, постоял задумчиво, кусая губу, и вышел в коридор. Прикрыв дверь, я попытался понять, можно ли из коридора разглядеть хоть что-то, что происходит в нашей комнате, и к моей радости, дверь прилегает плотно, а большая замочная скважина прикрыта болтающимся металлическим листком.

— Ну… — вернувшись в комнату и закрыв дверь, я оглядел комнату, — приступим!

Чувствуя себя толи квартирным вором, толи извращенцем, я приступил к обыску жилища. А то чёрт его знает…

Собственный закуток не преподнёс сюрпризов, не считая маленького тайника с деньгами, в котором была бумажная трёшка, да чуть больше медной мелочи.

— Седьмой класс? — неприятно удивился я, начал листать учебники, сняв разом несколько штук с длинной самодельной полки, — Однако…

Очень не сразу вспомнилось, что в этом времени в школу идут несколько позже, и что есть такое явление, как подготовительный класс.

— Ладно… не второгодник, уже хорошо, — постановил я, поставив учебники на место и продолжив перебирать прочие книги, — О, Диккенс на английском! Ага… судя по пометкам и надстрочному переводу карандашом, продвинулся я аж…

Быстро перелистываю книгу.

— … до тридцатой страницы. Ну, хоть так! Полагаю, это получше, чем у большинства одноклассников. Ну и залегендировать внезапно прорезавшееся знание языка проще будет…